— Я кое-что нашёл… Не совсем то, но если я правильно уловил суть и парифик Мерениг прав…

— Начинай с главного, Фин. Начинай с главного, — зловеще пробормотал Дитамар, собираясь вытряхнуть всё из Фингара прямо здесь и сейчас. — В пекло парифика Меренига! Что я должен сделать, чтобы избавиться от этой связи?!

— Н-н-нужно просто представить вашу связь в виде… ф-физического объекта, — пробормотал Фингар, разом начав заикаться.

— Физического объекта? Это ещё что значит?! Да не трясись ты, как осиновый лист! Или я тебя прямо сейчас придушу!

— М-милорд, н-н-надо включить воображение… Представить, что эта с-связь — лента, стена или дом. Или мост…

— Мост? Это я могу, — ответил Дитамар нетерпеливо. — И дальше что?

— А затем вы должны представить, что разрушаете этот физический об-б-бъект. Представить её, и себя, и это разрушение между вами.

— И всё?!

— И… д-да.

— Хм… Это будет нетрудно.

Дитамар разжал руки, выпуская Фингара, и снова принялся ходить из угла в угол.

Всё так просто?

— Ты точно ничего не напутал?

— Ну, я не р-ручаюсь, потому что парифик Мерениг, он же не…

— Всё, иди! Знать не желаю ничего про этого парифика! Тут темно, как в колодце! — Дитамар тронул пальцами светильник, и тот засиял тёмно-бордовым светом, отчего комната стала совсем зловещей.

За окном где-то над заливом глухо заворчал гром, словно вторя ярости, плескавшейся у Дитамара в душе.

— Уйди, Фин, — глухо произнёс он, отвернувшись к окну.

Дитамар слышал, как, закрываясь, тихо стукнула дверь, и схватился руками за косяки по обе стороны окна. Сгрёб пальцами подвернувшуюся ткань портьеры, закрыл глаза и представил…

…представил, как она сегодня стояла напротив. Её бледное лицо, и как её губы шепчут:

«Я не хочу любить тебя. Я хочу тебя ненавидеть…»

И мост.

Он любил мосты, и представить тот мост, на котором он впервые встретил Лею, было совсем легко.

Разрушить? Не вопрос… Нужно было ещё тогда позволить реке сделать своё дело!

Он закрыл глаза и увидел его. Правда мост этот оказался немного другим, айяаррским, с изящными каменными арками, похожими на спину присевшего в прыжке зверя. И Лея стояла на этом мосту в точности, как там на Суре. В плаще с распущенными волосами, и вокруг них сияло голубое облако, от которого не отвести глаз. Вот только по другую сторону моста почему-то, помимо воли, вдруг возникла башня из его кошмара. Змей, обвивал её бесчисленными кольцами, и Лея смотрела на этого змея, как заворожённая.

В его ониксовых глазах застыло море тьмы. Чёрный раздвоенный язык показался из пасти и шипящий голос в голове прошептал:

Иди ко мне… Иди ко мне…

И Дитамар увидел, как Лея собирается шагнуть ему навстречу.

Он не понял, что произошло. И это, кажется, было сильнее него. Дитамар даже не сразу понял, что слышит свой собственный хриплый голос, который кричал:

— Не смей! Лея! Не делай этого! Слышишь?! Не смей! Не смотри на него!

И сила, поднявшаяся из глубины души, чтобы её остановить, была ему неподвластна.

Что-то задрожало и лопнуло со звоном разбившегося зеркала, и огромная волна ринулась, сметая всё на своём пути, и змея, и башню, и его самого с этого моста.

И следом Дитамар услышал, как где-то в реальности под его пальцами затрещала портьерная ткань, и карниз рухнул прямо на пол. А следом загрохотал гром, словно все боги ударили разом в огромные литавры.

А проклятый мост остался стоять там, где стоял. И был так крепок, что казалось Дитамару проще выдрать сердце из собственной груди, чем вынуть хоть один камень из этого моста.

За окном разверзлись небеса, и на улицы Рокны хлынул небывалый ливень. Дитамар оттолкнулся от окна, прошёлся по комнате, ощущая, как его терзает внутри какое-то безумие. Так бывало с ним раньше в полнолуние, когда Зверь проникал ему в душу, и всякий раз его появление предварялось именно таким вот приступом и жаждой разрушения.

Он схватил стул и с силой разбил его об угол комода, смахнул лежащую на столе книгу и доску для шатранджа, да и сам стол в итоге перевернул. Корзина для дров, кресло, комод… Ему казалось, он сейчас просто разнесёт эту комнату в клочья.

Видимо услышав шум, в комнату заглянул Фингар, и как ни странно, не ретировался, увидев своего джарта в не совсем вменяемом состоянии. Наоборот, он крикнул что-то слугам, притворил за собой дверь и так и остался стоять, прижимая одной рукой к груди толстый фолиант. И, наверное, именно его появление подействовало на Дитамара отрезвляюще.

— Зачем вы ломаете мебель, м-милорд? — спросил Фингар глядя на раскатившиеся по полу фигуры для шатранджа.

— Думал от этого мне станет легче, — буркнул Дитамар, стирая со лба выступившие капли пота.

— Стало?

— А что не заметно?

— А мне убирать.

Дитамар пнул остатки стула и произнёс, сдирая с себя рубашку и швыряя её в камин:

— Тут мрачно как в склепе. Нужно было внести оживление в обстановку. И твой способ не работает, кстати. Насчёт того, как разорвать эту связь. Разрушить физический объект не удалось! — саркастично воскликнул Дитамар.

— Ну, как я понял, это з-зависит от желания сторон…

— Ты хочешь сказать, у меня не было желания избавиться от этой связи?! — Дитамар с прищуром посмотрел на Фингара и его слова прозвучали почти, как угроза.

— Я н-не знаю, м-милорд.

— Не знаешь! — зло усмехнулся Дитамар. — Ну, конечно ты не знаешь! Ты нашёл в университете то, что я тебе велел?

— Нет, м-милорд, я был занят книгами. В библиотеке ничего не отозвалось на «Око воды».

— А в кабинете парифика?

— И в кабинете тоже. Я заглянул туда, но никакого тумана, как вы говорили, ничего такого не увидел.

— Проклятье! Ладно. Завтра снова отправишься туда и будешь искать. Перерой всё, загляни в каждый угол, на крышу, в подвал, в башню астролога! В этот клятый фонтан, наконец! Найди мне то, что Лея там спрятала. И найди мне какой-нибудь более надёжный способ избавиться от этой связи!

— Но, я н-не знаю другого способа, м-милорд. А тех книг, что мы взяли в Хранилище, недостаточно. Но я подумал, что если попросить миледи Каталею, чтобы она…

— Забудь об этом! Забудь о том, что вообще была когда-то миледи Каталея! Даже имя её не произноси! Она меня предала и с ней покончено. Сосредоточься на главном.

— Так значит, вы не будете жениться, и мы не поедем в Лааре? — спросил Фингар каким-то подозрительно спокойным голосом, как будто и не удивился.