Наташа растерялась. Она думала, что вопросы будут безобидными, типа «ваш любимый день недели» (пятница, то есть сегодня, шестнадцатое декабря) или «ваш любимый цвет» (розовый).

– А что, у других депутатов как-то по-другому? – осознавая всю свою ничтожность, жалобным голоском спросила она. – Я думала, у всех примерно так же. На заседании же говорили, что сейчас кризис, нужно экономить на всём.

– Не хотел бы вас расстраивать, но ваши коллеги обитают в гораздо более комфортабельных условиях, – с сочувствием доложил Макс.

Наташе стало обидно. Но раскисать перед камерой было нельзя. Слишком долго она прозябала на втором плане. Нужно показать, что не только ми-ми-мишный Ваучер, но и она сама может быть интересна зрителям. Вдруг Петя включит телевизор. И увидит, какой она теперь стала. Каролину его небось никто в прайм-тайм не покажет. Даже если она двадцатисантиметровые шпильки наденет.

Наташа спрятала под стол ноги в дутых розовых сапогах (а что, удобно ведь! и к новому пуховику подходят) и бодро ответила:

– Знаете, Максим, не думаю, что другие депутаты могут похвастаться штампиками, выполненными по спецзаказу!

– Что за штампики? – заинтересовался Макс.

Наташа с гордостью вытащила из ящика стола небольшую коробочку. Ваучер, услышав шуршание картона, навострил уши. Заказ доставили только вчера, хотя оформила она его на сайте интернет-магазина уже давно, сразу после выборов.

– Вот смотрите, – она взяла чистый лист бумаги. – Предположим, этот документ принесли нашему Ваучеру на рассмотрение. Допустим, мы в восторге от этого документа. И что же мы делаем? – она взяла первый штампик и прижала к листу. Отпечаталась розовая лапка. – Ставим кошачий «лайк».

– Так-так, очень любопытно, – Макс сделал знак оператору, тот подошёл с камерой поближе. – А что же мы делаем, если от документа мы не в восторге?

– Хороший вопрос, Максим, – удовлетворённо кивнула Наташа. – Если мы не в восторге, берём второй штампик, – она оттиснула розовую лапку, почти неотличимую от первой, – и все сразу видят наше недовольство!

– Позвольте, – наморщил лоб Макс, – но в чём разница между этими двумя лапками? Они обе розовые, обе пухлые…

– Да вот же, – постучала Наташа по листу ногтем, почти не обгрызенным (она много боролась с собой в последнее время). – В последнем отпечатке есть коготки. Видите? Котик выпустил когти, значит, он сердится.

– Понятно, – слегка приподнял брови Макс. – Скажите, Наталья, откуда вы черпали вдохновение? Из «Золотого телёнка»? Что-то вроде «Не возражаю. Полыхаев»?

– Не совсем, – Наташа была очень довольна собой. – Из социальных сетей. Ведь это гениальная, универсальная система: «нравится – не нравится». Больше и сказать-то нечего!

– Что ж, возможно, многие депутаты захотят применить вашу идею в своей системе документооборота, – Макс перекинул ногу на ногу и поправил стрелку на брюках. – А теперь давайте поговорим о придуманном вами законе о похудении, который вы представили на заседании парламента два дня назад. Как мне сообщили в пресс-службе «Не простим!», юристы партии оформили документ в рекордные сроки, буквально за несколько часов, и отправили губернатору на подпись. По инсайдерской информации, Владлен Романов собирается одобрить документ…

– Ой, здорово! – обрадовалась Наташа.

– Расскажите, как вам пришла в голову такая идея?

Помнится, во время их первой встречи с Андреем, за ланчем в ресторане бизнес-центра «Император», политтехнолог обсуждал с Евграфом правила общения с журналистами. Наташа тогда тихо кушала штрудель с вишней и наматывала на ус секреты управления прессой. Многое она не поняла, но кое-что усвоила (и не только калории от штруделя). Андрей тогда образно расписывал, что тележурналисты – они как дети, им всё нужно показывать, а не рассказывать.

Поэтому Наташа вытащила из фиолетовой сумки сплющенную свердловскую слойку и предъявила её камере.

– Вот видите, что я ношу с собой? Углеводы – это мой наркотик. Ну, не могу себя заставить от них отказаться, после родов прибавила пятнадцать килограммов! – Наташа встала из-за стола и покрутилась перед камерой, потом тяжело села обратно на свой стул. – Я знаю, что многие мамочки подсаживаются на булки и шоколадки. А теперь представьте, что свой жир вы можете превратить в деньги.

– Примерно, как царь Мидас со своей золотой рукой?

– Ну, да, – кивнула Наташа. – Или как в том анекдоте: «Сара, золотко, выходи!», помните? Представьте, как укрепятся семьи, как улучшится настроение петербуржцев, если за сброшенные килограммы они будут получать реальные деньги! Может, у наиболее тучных людей сам собой решится ипотечный вопрос, например!

– Должен признать, идея оригинальная, – отметил Макс, широко улыбнувшись. – Вам котик помогал её придумывать? Ведь народ всё-таки Ваучера выбирал в парламент, простите за прямоту.

Наташа быстро сориентировалась.

– Максим, разумеется, именно Ваучер вдохновил меня на эту мысль. Вы только взгляните на него!

Все, включая оператора и камеру, повернулись к коту, развалившемуся на коврике и выставившему на всеобщее обозрение своё пушистое пузо.

– Ваучер в первую очередь начнёт худеть! И гарантирую, что все деньги, которые он получит за лишние килограммы, он вычтет из своей депутатской зарплаты, так что городской бюджет не понесёт лишних потерь.

Макс полистал свой блокнот.

– Наталья, а какие ещё законопроекты у вас сейчас в разработке?

– Вы знаете, Максим, вчера я всю ночь не спала, думала над законом против разводов…

– Так-так, – оживился Макс. – Сам я не женат, ещё только готовлюсь к роли мужа, – щёки у него порозовели, – но уверен, что многие наши зрители сейчас затаили дыхание.

– Пусть пока выдохнут, – успокаивающе подняла руку Наташа. – Все подробности будут позже, говорить об этом ещё рано. Тем более в одиннадцать у меня начинается первый приём избирателей, я волнуюсь.

За фанерной дверью и правда нарастал шум. Евграф распорядился, чтобы народ приходил на приём к Ваучеру именно сюда, в Мариинский дворец. Администрация со скрипом согласилась. Остальные избранники вынуждены были общаться со своими избирателями в офисах партий, в бизнес-центрах, в помещениях районных администраций, в каких-то подвалах – в общем, вели полубездомное существование, как дворовые коты. Поэтому пушистого депутата нужно было преподнести в лучшем виде. Всё ради того, чтобы журналисты могли сказать: «Ваучер – единственный парламентарий, принимающий избирателей в стенах дворца».

Ровно в одиннадцать ноль-ноль дверь распахнулась, и в проёме возникла заклятая подруга Натальи – Антонина Блинова собственной персоной. С прыщами разных оттенков красного на лице и необъятным животом. Из-под безразмерного вязаного пальто мышиного цвета выглядывали ядовито-зелёные легинсы. На грязной полотняной сумке позвякивал колокольчик с фотографией Ваучера.