никого, кто бы снимал там помещение. Сейчас же я должна была рассказывать всё, абсолютно всё о том, что делает и с кем встречается Зинаида.

Больше всего его интересовало, как именно тот вышел на невероятно закрытый ресурс в даркнете.

Спустя пару часов, Михалыч собрал всех, кто был не на выезде:

— Итак, Сеня принесла нам слегка беспокоящие новости. Исходя из собранной информации в подполье не уходим, но необходимо быть максимально на стороже — на босса готовится нападение. Никто из тех, о ком стоит действительно беспокоиться не задействован, но меня напрягает, что возникли третьи лица, неизвестные нам до этого.

Все начали стояли, даже не переглядываясь друг с другом. Сложилось впечатление, что подобную речь они слушали не впервые.

— С этого дня входим в экстренный режим. Всем быть в часовом доступе, город не покидать, алкоголь не употреблять. Сеня, — он обратился ко мне, — ты будешь на Архарове-бывшей, подальше от самого Архарова. И это уже не в наказание. Зинаиду Архарову мы из дома выпускать не будем.

Ну вот, приехали. Она меня отравит также, как и Виктора из-за того, что я её сдала полностью. Тот, конечно, быстро оклемался, но я-то помню, какие длинные у неё её наманикюренные лапки.

Глава 17

Алина удовлетворённо хмыкнула, как только увидела меня. Ну конечно, я стояла вся в чёрном в пиджаке на два размера больше, одолженном у Леонида, чтобы прикрыть попу, которая в этих брюках смотрелась несколько претензионно, а на брови сползала её любимая кепка. Стояло чинно у открытой дверцы с каменным лицом, как и полагается исполнительному работнику.

— Сейчас покружи по городу, — от Алины в Клайде сразу же разлился океан цветочного парфюма. Не приторно-сладкого, даже приятного, но меня покоробило всё равно. Села, а будто территорию пометила.

Ни говоря ни слова, как она и любит, выехала со стоянки жилого комплекса и покатила по забитым улицам Москвы.

Максим меня решил отругать, что ночью так и не написала, как добралась домой, а меня это раздражало аж до зубного скрежета. Забыла, и что с того? Он прислал мне ещё несколько сообщений, которые я не читала, оставила на потом. Не хватало, чтобы меня ещё отчитывали.

«Кажется, я переборщил. Не обсудить ли нам это за чашечкой картошки?» — Пришло от него.

Покосилась на высветившееся окно с сообщением и улыбнулась. Надо же, запомнил, что я люблю жаренную картошку. Ладно, существует доля вероятности, что я так остро среагировала лишь из-за того, что не выспалась.

— Ты на дорогу вообще смотришь? Смешное что-то увидела?

Покосилась на шипящую девушку через зеркало заднего вида. Немного неудобно было из-за козырька, но гневное, холёное лицо удалось увидеть весьма чётко. Всё же она невероятно красивая женщина. Обычно, у человека озлобленность оставляет след на лице: чуть нахмуренные брови, припущенные уголки губ, да даже сами глаза будто режущие. Но Алина выглядела так, будто готова обнять весь мир вокруг и поделиться любовью. Если бы я вначале увидела её вживую, а лишь потом познакомилась поближе, я бы ни за что на свете не поверила бы всем тем россказням, которые ходят про неё.

Не знаю, насколько интересно было бы услышать то, что её сделало такой, но увлекательно точно. И, как ни странно, в какой-то степени она даже подходила такому как Архаров. Девушка слабее под ним бы сломалась.

Наверное, многие похожие понятия в этом мире отождествлены, как сила и злость.

— Нравлюсь? — Улыбнулась она уголком пухлого рта, — называю адрес, ты рулишь туда. От тебя — никаких вопросов и доехать быстро. Не слишком сложно для тебя, милая?

Тётя Роза советовала в отношении тех людей, который нас раздражают, но мы ничего не можем с этим поделать, начинать жалеть их. Это помогало изменить отношение к ним.

За что мне жалеть Алину? За молодость, хваткость, богатство? За то, что она окрутила одного из самых завидных мужчин страны? За то, что знает пару языков и у неё прекрасное образование? Да уж, бедная девочка, сейчас расплачусь.

— Что это ещё за дыра? — Спросила сама у себя Алина, когда я подвезла её по адресу.

— Адрес точный? — Переспросила, осматривая гаражный кооператив, где весело, наперегонки бегали дворовые собаки разных бродячих мастей.

Что-то не верилось, что Алина в брендовых туфельках пошлёпает по лужам прямо вглубь советского пережитка в лучшем его проявлении.

«Вахтеру звонить в звонок с 7.00 до 15.00. Без вахтёра въезд воспрещен» и нарисованная стрелочка на звонок.

— Я туда не пойду, — заявила моя пассажирка.

— Разворачиваемся?

— Мне нужно там забрать пакет для кузена. Пойдешь ты.

С сомнением посмотрела на ржавую цепь вместо шлагбаума. Что же за пакет-то такой?

— Мне долго ждать?

— Куда конкретно идти?

— Помещение пятьдесят девятое. Сообразишь хоть? У тебя сегодня с мыслительным процессом тугова-то.

Задействовала экстренные резервы самообладания, чтобы не огрызнуться на неё, и вышла на улицу.

— Вы только не выходите из машины, — в душевном порыве сказала ей.

Вместо ответа на меня посмотрели, как на микроб, пытающейся возникать под туфлей и уставились в смартфон.

На знаменитый звонок вахтёра никто не ответил, так что я без зазрения совести перелезла через цепь. Два пса с весёлым гавканьем увязались за мной.

— Какие вы хорошие, — присела на корточки, чтобы почесать за ушком рыжего пёсика с чёрным пятном на мордочке, — ой, вы же девочки! Простите, сестрёнки, у меня нет вкусняшек с собой. Но, если тихо, разрешу съесть жилистую, злую тётку. Может, будет жестковато, зато чистейший белок.

В ответ мне с благодарностью облизали ладонь.

Пару раз заблудившись, наконец дошла до указанного гаража. Хоть Алина и назвала адрес и предупредила, что меня там будут ждать, но я всё равно, почему-то, удивилась увидев его открытым. Здесь, казалось, вся жизнь остановилась: вокруг вообще никого, всё было закрыто либо на амбарные замки, либо и вовсе заколочено досками. Если бы не моё воспитание, я бы даже рискнула заглянуть в тот самый пакет, который должна была забрать.

— Здесь есть кто-нибудь?

На мой стук послышалась возня из дыры в полу. Туда я точно спускаться не рискну. Сняла кепку и присела возле ступенек:

— Эй, там есть кто? Меня Бедина прислала, — специально не упомянула фамилию её бывшего мужа, которой она так любила называться.

Наконец, я услышала шаги, а после появился молодой человек.

— А где сама Бедина? — Парень поднимался по лестнице, вытирая грязные руки о не менее грязную тряпку.

— Она меня отправила, — сделала шаг назад, уступая дорогу. — Чем это у вас так пахнет?

— Пахнет?