он назвал своими учениками, нерешительно переглянулись. Первым, как это ни странно, развернулся Карл Адлер. За ним последовал Хесс, Ашграу, Зюдвинд. Ван Геер задержался, в последний раз взглянул на руины безымянной крепости, находящейся в самом центре Сель-Джаар, там, куда не решались заезжать даже отчаянные бедуины, и только потом направился в разбитый лагерь, в котором осталась целая маленькая армия из сотни гутунийских и сельджаарских наемников, вооруженных до зубов. Ван Геер глубоко задумался: для чего Машиаху потребовались обычные люди, когда у него под рукой пятеро не самых слабых чародеев Ложи? Ведь там, где не справится чародей, у простого человека нет ни малейшего шанса.

* * *

Ван Геер тяжело сглотнул и выдернул саблю из изуродованного трупа. То, что это был когда-то человек, определить было сложно — скорее, изрубленный криворуким мясником шмат мяса. Рядом в тесном мрачном коридоре лежал еще один. А вокруг — восемнадцать трупов сельджаарцев. Двое еще держались, но им оставалось недолго. То, что они все еще живы, — заслуга исключительно лошадиных доз наркотиков, которыми их накачали перед боем. Один из них тупо пялился на обрубок правой руки. Второй — пытался впихнуть в распоротую брюшину собственные кишки, и от бессмысленности этих действий делалось жутко. Сам ван Геер едва стоял на ногах. Он был ранен, но из-за обезболивающих и притупляющих страх веществ еще не осознал, как сильно и куда именно. Сейчас, когда сознание начинало немного проясняться, ван Геер с ужасом осознал, что если бы не олт, — сбежал бы первым, едва в коридоре навстречу отряду вышли они.

Они были похожи на людей. Выглядели, как люди, двигались, как люди, но этим схожесть с людьми и ограничивалась. Они вышли, не издав ни звука. Двигались совершенно бесшумно, синхронно, словно заводные куклы с пустыми серебряными бельмами вместо глаз на равнодушных лицах. В руках каждого голодно блестели по паре мечей.

Ван Геер метнул в них несколько молний, хотя Машиах предупреждал о бессмысленности подобного действия. Чародей доживал восьмой десяток, и за все семьдесят девять лет жизни магия еще ни разу не подводила. Этой ночью такое произошло впервые.

А потом в них разрядили двадцать мушкетов двумя залпами. Это тоже лишь задержало их на несколько мгновений. Пули оставили в их телах дыры, из которых даже не шла кровь. А потом два бездумных механизма вышли из завесы порохового дыма, сорвались на бег и ворвались в толпу сельджаарцев. В тусклом свете факелов и фонарей засверкали лезвия мечей, оставляющих после себя лишь трупы.

Всего за несколько секунд, прежде чем наемники успели сориентироваться и взяться за ятаганы и сабли, отряд потерял пятерых. В завязавшейся рубке полегло еще с десяток. Вокруг слышались стоны и крики умирающих, но они не издали ни единого звука, бесстрастно вспарывая животы и отрубая конечности. Если бы не отупляющие наркотики, после которых ждала мучительная смерть от передозировки, — наемники давно бы разбежались, однако Машиах не планировал оставлять их в живых. Они гибли, давая ван Гееру лишнее время, были всего лишь препятствием. И когда от отряда осталось только трое, чародей обвалил ненадежный свод коридора.

Завал, впрочем, почти сразу разметало, словно от порыва ураганного ветра. Камни и кирпичи разлетелись, будто пушинки, и они продолжили идти.

Трем оставшимся наемникам все же удалось завалить одного голема из живой плоти, хоть он и сопротивлялся даже тогда, когда ему отсекли руку и искололи ятаганами. Однако второй развернулся и добрался до оставшихся наемников. Но пока разделывался с ними, ван Геер напал сзади. Проткнул его саблей насквозь. Голем не издал ни звука. Развернулся, схватил чародея за горло и припер к стене. Ван Геер хрипел и метался от ужаса, несмотря даже на действие олта. Его пугала не столько близость неминуемой смерти, сколько изуродованное, окровавленное лицо, на котором не отражалось ровным счетом ничего.

Однако у заводных кукол рано или поздно кончается завод, и безмолвный голем не стал исключением. Его хватка ослабла. Пулевые, колотые и резаные раны вскрылись, из них хлынула кровь. Ван Геер каким-то чудом вырвался, подхватил с пола саблю и начал остервенело рубить эту насмешку над природой, извращенную аномалию и отвратительный феномен.

И рубил до тех пор, пока силы не оставили и его. А потом доплелся до стены, сел и принялся дрожать. Можно было бы списать все на отступающий олтовый дурман. Но чародей не привык врать самому себе.

Он все же потерял сознание. В чувство его привел Дитер Ашграу, перемазанный копотью и кровью, с наспех перебинтованной рукой. Ван Геер вжался в стену, бешено вращая глазами. Сердце колотилось так, что стук отдавался эхом в сводах древней крепости.

— Смотрю, у тебя тоже было весело? — усмехнулся Ашграу.

Ван Геер не ответил. Дитер осмотрел в коридоре.

— Из твоих не выжил никто, — констатировал он, равнодушно разглядывая трупы наемников. Затем скользнул взглядом по изрубленным на куски телам големов. — Машиах велел брать их живыми.

— Нахуй Машиаха… — бессильно прохрипел ван Геер.

Ашграу усмехнулся.

— Ему не понравится, что ты гробишь его будущее.

— Сам пускай и берет свое будущее живым…

— Он и взял, — глухо отозвался Ашграу. — Троих. Разменял полсотни человек на троих ублюдков. Хесс и Зюдвинд прикончили еще одного. А мы, кажется, потеряли Адлера.

— Нахуй Адлера! — стуча зубами, бешено прохрипел ван Геер.

— Ну, старик, возьми себя в руки! — крикнул Ашграу. — Не будь бабой!

Ван Геер затрясся, обхватывая себя за плечи. Его тошнило. В глазах плыло.

— Вставай, — спустя какое-то время протянул ему руку Ашграу. — Все кончилось.

Ван Геер тупо покосился на протянутую руку, схватился за нее и тяжело поднялся на ноги.

— Пойдем, — криво усмехнулся Ашграу, — в завтрашний день.

* * *

— Сколько уже прошло? — прошепелявил Адлер, нервно постукивая ложкой по пустой тарелке. Раньше Адлер любил широко улыбаться, сверкая белозубой улыбкой. Теперь он держал разбитые губы плотно сомкнутыми и старался не светить дырками на месте выбитых передних зубов.

Когда-то это был приемный зал, но стены обветшали, пол засыпало песком. Часть крыши обвалилась, в нее проникали лучи закатного солнца, в которых столбами плясала сухая пыль, гонимая горячим ветром. Но несмотря ни на что, здесь было гораздо прохладнее, чем на улице.

— Несколько часов, — ответил Зюдвинд.

— Думаете, он выживет? — тихо спросил Карл, втянув голову в плечи и несмело озираясь по сторонам.

По-женски миловидное лицо чародея украшали все еще свежие синяки и ссадины. Кожа обгорела больше прежнего — все же несколько часов на солнцепеке после неудачной телепортации не прошли бесследно. Если бы Машиах не отследил точку выхода, Адлер так бы и сгинул в Сель-Джаар. Однако у Машиаха случился приступ милосердия.

— Эээ, — беззаботно махнул рукой Хесс. Он сидел на лавке, закинув ногу в сапоге на рассохшийся деревянный стол, и выковыривал острием ножа грязь из-под ногтей. — Он три раза подыхал и возвращался. Видать, его ни Бездна, ни Та Сторона принимать не хочет. А тут-то чего ему бояться?

— Тем более что он притащил с собой лучших хирургов Аль-Лива и Таяра, — добавил Зюдвинд.

— Думаете, он изменится? — не унимался Адлер, нервно ерзая на лавке.

— А хрен его знает, — сплюнул на пол Хесс.

— А вдруг он станет таким, как… — Адлер запнулся, понизил голос, — таким, как они?..

— Тогда мы отсюда не уйдем, — хмыкнул Ашграу, подняв голову. — И знаешь, это не худшее, что с нами может случиться, если то, что он порассказывал о них — правда.

— Ууууу! — замогильно взвыл Хесс, тряся руками. Адлер от страха аж подпрыгнул. — Бойся, красавица! Явится за тобой фарих-хадай и сожрет твою душу!

— Замолкни, Хесс, — мрачно сказал ван Геер.

— Что такое, любимчик? — ухмыльнулся Рудольф. — Обиделся на своего учителя за то, что не дал подержать себя за ручку, когда ложился под нож?

— Нет.

— А чего тогда? Ты ж за будущим сюда приперся, чего недоволен?

— А ты?

— А на кой мне ваше будущее? — ненатурально