— Я…

— Молчи и смотри, что я делаю. Может и научишься чему путному, бестолковый.

Ругаться с Жириком мне не хотелось. Понятно, что его характер исправить не сможет никто. Да и стоит ли?

— Чистыми руками разворачиваешь скатерть. Смотришь в нее, отмечая цвет. Если ткань темная или уж совсем черная, то значит, сегодня ты есть не хочешь.

— Это как?

— Что непонятно-то? Ежели она черная, то ничего доброго не даст. Потому придется поголодать или брать сковородку и готовить по старинке, как все. А вот если красивая, то проси, что надобно.

— И как?

— Не безнадежен, — сообщил Жирик, повернувшись к замершей мыши. — Просить надо отчетливо, проговаривая буквы и представляя в голове блюдо. Смотри…

Мужичок развернул край скатерти, и ее поверхность зазолотилась мягкими волнами. Жирик положил на ткань чистое полотенце и сказал:

— Пирожки с зеленым луком, капустою и белой рыбой. Горячие и вкусные.

— Пи… — жалобно пискнула мышь.

— И пирожок с сырной начинкой теплый, — по-доброму крякнул мужичок.

Полотенце на мгновенье погрузилось в марево, а потом дымок развеялся. Теперь поверх льняной ткани лежали румяные пирожки. Сдвинув полотенце, Жирик свернул скатерть и прошептал:

— Спасибо. В добро взял.

— Невероятно, — я понял, что до того не дышал.

— Учись, пока есть кому учить, — назидательно добавил Жирик и выбрал из горки пирожков один, почти круглый. — Это нам с Борисокой. Очень она уважает сырную начинку. А ты бери, чего ждешь? Пока не остыли.

— Спасибо, — я взял выпечку, обжигая пальцы. — Горячий!

— Что попросил, то и получил, — мужичок устроился на углу стола и разломил свой пирожок, чтобы угостить питомицу.

— Спасибо, — повторил я, когда утолил голод.

— Ты уже говорил.

— За науку спасибо, — пояснил я. — Мне еще учиться и учиться.

— Это точно, — по-доброму улыбнулся Жирик. — Но ты еще такой молодой. Тебе лет сорок?

— Нет, — похоже мое лицо вытянулось от шока.

— Меньше?

— Намного.

— Так ты почти ребенок. От тебя и ждать-то окромя глупостей нечего. Я вот считаю, что только после шестидесяти можно доверять что-то важное. Но люди живут мало. Не успеют хоть чуточку поумнеть, как помирать пора. У ведьмаков больше шансов не остаться до гробовой доски долбо…

— Пи, — возмутилась Бориска и ухватилась за манжету рубашки хозяина розовыми пальчиками.

— Прости, дорогая, — он погладил питомицу и пояснил, — не любит, когда выражаются. Добрая она у меня.

Глядя на эта парочку, я подумал, что мне повезло встретить нечисть, которую не надо уничтожать. Все же хорошо быть темным и видеть больше.

Где-то в глубине дома послышались голоса, и я повернулся в сторону двери.

— Заболтал ты меня, непутевый, — спохватился Жирик и распахнул на поле жилета большой карман, куда шмыгнула Бориска. — Ты мой руки и не суй их куда не следует.

— Спасибо за совет, — я коротко поклонился.

— Будет с тебя толк, лет через сорок, — смилостивился мужичок и свернул полотенце, на котором сидел. — А теперь иди отсюдова. И пирожки свои забирай.

Я улыбнулся и решил не спорить. Вышел из кухни и буквально на пороге столкнулся с Федором.

— Княжич? — удивился он, перевел глаза на выпечку в моих руках и побледнел.

— Меня угостили, — быстро пояснил я.

— Вы ведь не станете трогать скатерть без присмотра? — он сглотнул. — Иначе может случиться беда.

— Обещаю этого не делать. Понимаю, что не стоит совать руки куда не следует.

Мужчина с облегчением улыбнулся и обернулся за спину.

— Вас искал Денис Владимирович.

— Пойду накормлю его пирожками и поведаю пару сказок, — усмехнулся я и направился в гостиную.

Глава 14 Давай посидим, поговорим...

Брат нашелся в кабинете. Я услышал его голос до того, как увидел приоткрытую дверь.

— Для меня это слишком важно, — Денис говорил непривычно глухо. — На кону не просто существование рода Морозовых. Но и судьба всех, кто от нас зависит. В каждой деревеньке хватает людей, которые могут оказаться за оградой, если у меня отнимут титул.

— Все меняется, — возразил ему кто-то. — Ваш брат улучшил положение семьи и поднял рейтинг…

— Вы знаете, что он не мой брат, — холодно возразил князь и добавил, — и если я не найду настоящих родственников до того, как это станет достоянием общественности, то все может закончиться печально.

Ответа не последовало. Я понял, что стою в темном коридоре и не могу сдвинуться с места. В груди гулко билось сердце, и мне даже показалось, что этот звук могут услышать посторонние. В полотенце сиротливо приютился последний пирожок, источающий приятный аромат сдобы. Завернув угощение в ткань, я направился прочь. Когда оказался на пороге, овеваемый сквозняком, выдохнул и понял, что до того слишком крепко сжимал зубы.

Ясное дело, что Денис не был обязан испытывать ко мне теплых чувств. Привязанность к семье — лишь моя блажь, которую никто не обязан разделять в мою сторону.

— Барин? — требовательно позвал меня голос и я понял, что он зовет меня уже какое-то время.

— Тихон, здрав будь, — я улыбнулся мужичку. — Что-то случилось?

— Где? — оглянулся дворовой и насупился. — Чего это вы наговариваете, барин? Ничего не случилось. Хорошо у нас все. Это вы стоите, как истукан и пялитесь куда-то в сторону. Не заболели ли вы часом?

— Держи, — я сунул свернутое угощение мужичку и направился в сторону тренировочной площадки.

— А что это? — с любопытством уточнил Тихон, не решаясь развернуть полотенце.

— Это тебе.

— Мне? — шокировано переспросил собеседник и сбился с шага. — Чего это? Зачем? Что я сделал не так?

В голосе помощника появились панические нотки, и я остановился.

— С чего ты решил, что сделал что-то не так?

— Знамо дело, ежели хозяин решил расчет дать, то всучает подарок на откуп, — чуть ли не плача поведал мне Тихон. — Ежели вы осерчали на что-то, то можно было просто сказать. Я же…

— Я просто решил тебя угостить пирожком, Тихон, — прервал я речь дворового, поняв, что