Безразличный локомотив проехал своей дорогой, громкий, как ураган, и дымовая труба дунула на нее так горячо и сильно, что волосы встали дыбом, а одежда натянулась, как парус. Волета мгновенно промокла, ее кожа покрылась волдырями от кипящего воздуха. Но поезд проехал, не сварив ее заживо и не сбив с бруса.

Она вернулась на пешеходный настил, все еще улыбаясь, хотя и стала розовой, как поросенок. Толпа собравшихся взрослых была так раздражена, что не могла решить, задушить ее или приголубить, поэтому просто отвели домой. Она пережила ужас матери, волдыри и кашель, который продлился месяц, с абсолютным невыносимым самодовольством. Наконец-то у нее и у всех было доказательство ее храбрости.

Когда мать наконец позволила ей снова выйти и поиграть, Волета обнаружила забавную вещь. Депо казалось меньше, безопаснее и скучнее. Узкий брус, который захватывал ее воображение в течение нескольких месяцев, теперь выглядел как старая перекладина. Вскоре она уже не помнила, с чего вдруг он сделался предметом ее одержимости. Она пересекла все перекладины в городе, пересекла их дважды, чтобы удостовериться, что ей не «просто повезло», и нашла их одинаково скучными. Тогда-то она и поняла, что придется покинуть Депо и отправиться куда-нибудь, где канаты натянуты повыше и пар горячей…

Когда Волета открыла глаза, захлестнувшая кроны Шелкового рифа волна пауков уходила.

Темная масса убегала от нее, как тень быстрого облака. К удивлению девушки, ее ни разу не укусили. Куда бы пауки ни направлялись, они не стали тратить на нее время.

Она посмотрела вниз и сразу увидела причину волнения пауков. Стадо огромных мохнатых зверей протискивалось через заросли. Наверное, паукоеды, о которых говорил капитан. Они вынудили пауков собраться в рой.

Один зверь издал оглушительный крик, и вскоре остальные затрубили в ответ. Волета насчитала всего восемь тварей. Затем один, держащийся поодаль от стаи, крупный и с внушительной серой гривой, остановился и обернулся, прислушиваясь к другому зову. Она услышала в отдалении пронзительный визг. Серогривый зверь позволил стае идти без него. Он понюхал воздух и двинулся прочь.

Он направлялся к кораблю.

Волета колебалась. Она думала о брате. У него была Ирен и корабль – достаточно, чтобы защититься от одного монстра. Капитана и «мистера Уинтерса» вот-вот застигнет рой пауков и звериное стадо, идущее по пятам.

Она не сомневалась, что сделал бы Адам, если бы их положение поменялось и именно она ждала на корабле. Она очень любила его, но иногда он слишком уж с нею нянчился.

Вода была холодной, как родниковая. Она утыкала кожу иглами, и мышцы судорожно сжались. Эдит была права по поводу бассейна: его край представлял собой не пологий берег, а резкий, внезапный обрыв.

Пока они тонули, все еще цепляясь друг за друга, Сенлин наблюдал, как синее свечение леса пульсирует над головой. Пауки падали каскадом на поверхность пруда, их толстые тела были плавучими, как пробки. Затем наступила темнота, быстрая и полная, украв чувство направления. Ему пришло в голову, что цистерна может быть такой же глубокой, как Башня; она может переходить в водопровод, соединяющийся с подземными морями. Они вдвоем погружались в самый центр Земли. Внутри идеальной темноты не было ничего, что могло бы указать путь, не считая Эдит, которую он сжимал в объятиях.

Мгновение спустя его ноги коснулись скалистого дна, подавляя дезориентацию. Полный вес воды обрушился на него. Он не отпускал Эдит, хотя знал, что это ее рука так быстро их опустила и так крепко удерживала на дне. Он также знал, что не бросит ее, даже если начнет тонуть.

Затем поверхность над ними охватило сильное волнение, и снова показался свет. Лапы, морды с длинными хоботами – какие-то существа взбаламутили воду, пересекая пруд. Их переход был таким неистовым и проворным, что Сенлин не успел как следует разглядеть тварей, но догадался, что впервые в жизни увидел паукоедов. Стая этих зверей вынудила пауков собраться в рой.

Сенлин таращился наверх, где взволнованная поверхность пруда опять мерцала, озаренная свечением леса. Волны успокаивались. Не было никаких признаков пауков или паукоедов, – впрочем, звери вполне могли поджидать у воды.

Это не имело значения. У него заканчивался воздух. Он поплыл к свету, и лишь тогда осознал всю тяжесть механической руки Эдит. Она плыла вместе с ним, но высокие и тяжелые ботинки в сочетании с бронированной конечностью ужасно ей мешали. Она конвульсивно задергалась. Он с удвоенной силой схватился за ее ремень и заработал ногами отчаянней. Нет, не отчаянней – с растущим ужасом.

Это было все равно что плыть против течения по водопаду. Он напрягал все силы, пока не заболела шея, но они почти не продвинулись. Когда он прекратил отчаянно болтать ногами всего-то на секунду, они начали опускаться в два раза быстрее, чем он их поднимал. Хоть вода и была холодная, ноги Сенлина горели. Эдит подтолкнула его к стене пруда, где она могла с помощью механической руки подтягивать их наверх. Благодаря этому они поднимались быстрее, но все равно недостаточно быстро. В легких Сенлина не осталось воздуха, и от паники он открыл рот; горло свело судорогой, он глотнул раз, потом другой. Ему отчаянно хотелось вдохнуть воду.

Они вырвались на поверхность, и первый вдох отозвался болью.

Потом Сенлин и Эдит выбрались на берег, слишком измученные, чтобы оценить отсутствие пауков и паукоедов. В тот миг Сенлин с радостью бы плюхнулся на постель из битого стекла – главное, чтобы она была сухой.

Оба изнемогали от усталости. Они не спали несколько дней. Их избили, они страдали от голода, а теперь еще и едва не утонули. Это было чересчур. Их дыхание замедлилось. Песок казался мягким, как гусиный пух. Лежа на расстоянии вытянутой руки друг от друга, они на мгновение закрыли глаза, чтобы перевести дыхание, и, сами того не осознавая, погрузились в глубокий сон.

С некоторого расстояния останки кораблекрушений напоминали Ирен подарки, ожидающие распаковки. Вдохновленная видениями полных кладовых, бочонков рома и пороха для их пушек, она ощутила небольшой прилив энергии, пока тащила сооруженные Адамом сани по пляжу.

Но не понадобилось много времени, чтобы понять: подарки уже развернули до них. Шелковые оболочки всех кораблей были взрезаны, как стены палаток. Поскольку многие суда лежали на боку или кверху килем, грубые подобия входа были прорублены в корпусах. Адам зажег фонари, и они начали обыскивать трюмы, в которых все было перевернуто вверх дном, в надежде отыскать припасы и что-нибудь полезное.

Посреди обломков разрушенных шкафчиков и буфетов они не обнаружили ни еды, ни алкоголя, ни пороха. Но зато нашли веревку, доски, бак с водородом и – что было настоящим чудом – целенький воздуховод, аккуратно свернутый и лежащий в углу машинного отделения. Эти столь необходимые материалы подарили надежду на то, что «Каменное облако» удастся отремонтировать, но завтрак отдалился от них, как мираж в пустыне.