— Нет. Я пока не смогу.

— Как «не смогу»? — Я захлебнулась от возмущения.Что они себе позволяют?

— Извините.

Мне показалось, что это прозвучало от чистого сердца. Явсе-таки хорошо к ней относилась.

Даже называла ее «своей второй мамой».

— Ладно. Я позвоню в агентство, буду искать другогочеловека.

— Извините, — повторила она.

— Я дам вам рекомендацию в агентство. Хоть и непонимаю, что произошло.

Агентство обещало прислать замену завтра.

Может, и хорошо, что у меня нет домработницы. Все-такиэкономия! Я испугалась собственных мыслей. Им нельзя поддаваться.

Я свято верила, что с человеком никогда не произойдет то,что для него неприемлемо.

Возьму себе двух домработниц. Трех.

Я собиралась к свекрови в гости. В худшем смысле этогослова.

Я доставала с полок моей огромной гардеробной вещи, держалаих одну за другой в руке, словно взвешивала, и бросала на диван. Пока на диванене оказалась половина моего шкафа.

Это — моя обычная манера одеваться. Куда мне бездомработницы? Кто же это все раскладывать будет и гладить?

Я покупаю вещи чаще всего именные. В Третьяковском проезде.Или в «Soho».

Я держала в руках вешалку с черным костюмом Valentino.Свекровь бы оценила.

Я бросила костюм в общую кучу. Взяла юбку Cavalli.

Неуверенно остановилась перед платьем Armani. Снова бросилавзгляд на Valentino.

В Valentino чувствуешь себя леди. В Cavalli ощущаешь себятак, как будто муж наконец-то уехал в командировку. А в Armani — как будто мужуехал в командировку, но ты — осталась леди.

Я, как всегда, надела Cavalli. С удовольствием представиласебе раздраженный взгляд свекрови.

Зазвонил телефон. Рома. Сообщил, что я, оказывается, ужедавно могу пользоваться своими карточками VISA и АтЕх.

За что люблю Рому — так это за отходчивость.

— А зачем ты едешь к моим родителям? —поинтересовался он.

— На тебя пожаловаться, — вздохнула я. Чересчургромко. Рома мог подумать, что я выдохнула дым марихуановой сигаретки.

— Вряд ли они тебя пожалеют.

— Это точно. Но еще заодно я покажу свекру фотографиимоих телохранительниц. Твой папа благородно вызвался взять себе парочку — этобудет что-то вроде моей PR-кампании.

Я уже по второму разу перерывала все шкатулочки и вазочки впоисках своих сережек. По полтора карата плюс на три карата россыпью.

Их не было.

Я посмотрела под диваном, на всех полках.

В постели.

Вышла к машине. В пепельнице. Я иногда снимаю сережки подороге домой. Слишком тяжелые, уши болят.

Сережек нигде не было. Я моментально связала исчезновениебриллиантовых сережек со странным увольнением домработницы.

«Вот сука!» Я схватилась за телефон. Что я ей скажу? Онаначнет плакать, а доказать я ничего не смогу.

Я еще раз вытряхнула содержимое всех коробочек в своейспальне и ванной. Отодвинула мебель. Нет.

Позвонила Веронике.

Она сочувственно выслушала меня. Расспросила о подробностях.Рассказала, как у ее приятельницы домработница украла все шубы. Я продиктовалаей паспортные данные своей Тамары. Хорошо, что не выбросила анкету изагентства.

У Вероникиного мужа есть такой специальный Борисыч. Назарплате. Его работа заключается в выколачивании долгов.

— Но ты точно уверена, что это она? — еще разпереспросила Вероника.

— Ну, я же не сумасшедшая!

— Просто ты же представляешь, что он с ней сделает?

Я попыталась представить. Вспомнила, как ходили в Праге вмузей, в котором в качестве экспонатов были собраны орудия пыток со всегосвета.

На всякий случай я соврала:

— Да.

— Ну ладно, позвоню тебе, как только будут новости.

* * *

Свекровь встретила меня нерадостным взглядом давно стареющейженщины.

— Очаровательная тряпочка.

Свекор сразу оценил Cavalli. И, словно сравнивая, окинулсвою жену слегка брезгливым взглядом уверенного в себе гомосексуалиста.

Я вдруг поняла, почему свекрови не нравится моя юбка. Потомучто сама она уже не может надеть такую. А когда-то ведь надевала.

Не огромное ли количество подобных юбок в гардеробе моейсвекрови заставило его когда-то в молодости так радикально пересмотреть своисексуальные предпочтения?

Свекор рассматривал фотографии моих девушек с удивленнымвидом эстета на помойке.

— Дорогая, а других фотографий у тебя нет? —спросил он.

— Есть. Моя. Джулии Робертс. Кэмерон Диас. И БрюсаУиллиса. — Последняя фамилия была явно конъюнктурным высказыванием.

— Мужлан, — бросил свекор.

— Возьми вот эту. — Свекровь вытащила из пачкифотографию Мадам. Счастливое семейство. Редкий случай, когда жена действительноукажет мужу самую симпатичную девушку.

— Да. И еще эту. — Я показала на Гору.

Мы договорились, что я привезу ему их сама.

Свекровь откровенно разглядывала меня.

Я вспомнила, что меня бросил муж, и приняла удрученный вид.Потупила взгляд. Только собралась горестно вздохнуть, как меня остановил ееледяной голос.

— Думаешь, он к тебе вернется?

Мы посмотрели друг другу в глаза. Когда-то она таким жеголосом сказала мне: «Мой сын никогда на тебе не женится».

Я не ответила. Мы и так отлично понимали друг друга. Она также хорошо, как и я, знала, что он вернется. Потому что в этом была и ее заслугатоже. Это она воспитала своего сына так, что необходимость приниматьсамостоятельные решения для него пострашней, чем самый беспощадный женскийдеспотизм.

Например, какие носки надеть утром? Если брюки коричневые, аботинки черные? И в какую из трех одинаковых кнопок на микроволновке надоткнуть, чтобы разогреть себе ужин?

…я же не могу работать бесплатно — 12.13

Парковка у тебя бесплатная… — 12.14

позвонил ровно в 12.15

Я слонялась по квартире из угла в угол. Заходила в детскую,рассматривала фотографии на стене в холле, какое-то время постояла передзеркалом в гардеробной. Как скучно в пустой квартире! Абсолютно не чувствуешьсобственную значимость. Некем командовать. Ни мужа, ни сына, ни домработницы.Ни даже собаки.