трогая ее. И слезы вновь стали течь, тихий плач потихоньку переходил в рыдание. Голубые глаза, залитые слезами, все смотрели на эту луну, будто умоляя и у нее прощения. А внутри все горело, легкие словно полыхали. И было больно ему, он смеялся над собой, а потом вновь рыдал. Не мог больше этот стойкий мальчик. Казалось, он сделал все, что мог, второго шанса ему давать не хотят, разрешения так и нет.

А все, чего он хотел сейчас — это нестись вместе с близкими по прохладному ветру навстречу новому, чему-то прекрасному, солнечному. Он так бы хотел оказаться в поле, полным самых разных цветов, чтобы чувствовать их запах, касаться каждого лепестка, срывать эти цветы и дарить любимым. Он хотел жить.

…

Ноги почти не двигались, они совсем онемели, стали почти ватными. Вокруг не было еды, голова шла кругом. Буквально в нескольких метрах от Питера располагался мост над небольшой рекой. Река манила маленького мальчика, он не останавливался и шел к этому мосту. Один шаг, два, три, четыре, еще несколько — тут он рукой схватился на деревянную перекладину, верх ограждения моста. Питер пытался посмотреть вниз — лишь тихая вода и куски льдин в ней. Перед глазами ненадолго потемнело. Машин рядом не было, тем более людей. Пусто. Везде пусто, абсолютно везде.

Он решительно закинул ногу на ограждение, приподнялся, потом вторую, с трудом забрался, а после, уже сидя, повернулся лицом к реке, свесив ноги. Никаких мыслей в его голове не звучало, их больше не было. Он долго пялился вниз, будто выжидая момент. Больше его ничего не держало здесь.

Он соскользнул вниз, будто по сливочному маслу. Дыхание в миг перехватило, а органы внутри будто все сжались. Он летел вниз и ни о чем не думал, все было будто во сне. Его взгляд оставался пустым до самого конца, он падал и ничего не ощущал внутри, ни страха, ни сожаления. Ледяная вода укрыла его полностью, все стало до жути тихим. Он посмотрел на свои руки, потом почувствовал какое-то тепло в теле, после чего спокойно закрыл глаза, не имея больше никаких сил в себе. Сильно заболела голова.

Глава 26

— Господи, он хоть шевелится?

— Мертвый, точно.

— Нет, стой! Смотри!

Питер попытался открыть глаза, веки казались слишком тяжелыми, да и голова сильно болела. Он попытался что-то сказать, но в горле тут же запершило.

Он резко перевернулся на бок и стал кашлять, выплевывая оставшуюся воду внутри. Рядом все так же протекала река, он находился на ее берегу. Что произошло?

Питер оглянулся и увидел перед собой двух мальчишек. Их лица показались знакомыми, особенно одно… Нет, только не…

Шэдоу в испуге отпрянул назад, чуть не свалившись обратно в реку, но один из мальчишек его тут же схватил за руку и потянул назад.

— Ты чего? Упадешь ведь. Что такое?

Глаза Питера были полны страха, но теперь он не мог и пошевелиться.

— Кажется, он на тебя смотрит. — сказал мальчик, что держал Шэдоу за руку.

Это лицо… Это точно он.

— Крис… — хрипло произнес черноволосый мальчик, смотря прямо на него.

— Что…? — тот сильно удивился. — Мы знакомы?

— Ты п… — Питер вновь закашлял, — задушить меня… на базе.

— Что за бред? Он кажется сумасшедший, ты так не думаешь? — он посмотрел на другого мальчика.

Другой нахмурился, а после стал пристально глядеть на Питера.

— Эти волосы мешают мне… — он, не закончив предложение, убрал мокрые волосы с лица Шэдоу.

Обзор вдруг расширился, тогда Питер заметил, что прямо перед ним сидит Колин! Колин Джонсон с фабрики, какая неожиданность!

— Неужели это ты! — воскликнул Колин. — Выжил!

Точно. Его почти розовые волосы и карие глаза. Вместе с Крисом… Как странно.

— Вот! У нас два выживших. — русоволосый улыбнулся.

— Откуда ты знаешь мое имя? — спросил Крис.

Казалось, слишком много шума было вокруг, Питер не успевал реагировать на все. Но он заметно оживился, пускай и от страха.

— Я же говорю, мы с тобой были на базе «брошенных».

— Не было такого.

— Было, я помню. И тебя помню, только… глаза были серые.

На этом моменте Шэдоу замер, он пытался как-то сложить пазл. Глаза сейчас были карими.

— Значит, не я был.

Крис выглядел угрюмым, но не таким жутким, каким был на базе. Его темные волосы слегка отросли, теперь они почти достигали мочки уха. А вот Колин почти не изменился, к счастью.

— Тебе, наверное, больно от обморожения. Мы тебя донесем до нашей… Как ты там говорил? Базы? В общем, до нее.

Все тело ныло. Колин с Крисом взяли Питера под руки и ноги и стали нести. Питер за всю дорогу не проронил ни слова, он все глядел то на мальчишек, то на обстановку. А Колин успел уже познакомить своего друга с Питером и рассказать, как они познакомились на фабрике, чтобы Крис был в курсе.

Они остановились около странной на вид хижины. Она находилась почти в лесу, между дорогой к реке, дорогой в следующий городок, развилкой куда-то и, собственно, самим лесом. Хижина в один этаж, с не очень прочной на вид дверью, к которой вел небольшой подъем из двух деревянных досок-лесенок, с крышей, сделанной, видимо, из оставшихся досок, покрытых соломой, листьями и обычной травой. Внутри, на удивление, было очень уютно. Куча разных теплых одеял и тряпок, какие-то рисунки, пару растений — все это придавало тепла хижине.

Мальчики расположили Питера на единственном диване, где накрыли всем, чем только можно было, а потом принесли теплую воду. Шэдоу проспал какое-то время, восстанавливаясь в тепле. Он не сильно пострадал.

Когда он проснулся, мальчики сидели рядом на полу. Он потихоньку присоединялся к их разговору, уже чувствуя себя лучше.

— Вот Крис, я думаю, чудом выжил, как и ты. Его подстрелили, представляешь? А он выжил и ни царапины.

— Подстрелили?

Колин кивнул головой.

— А за что?

Джонсон посмотрел на Криса вопросительно, а тот махнул на него рукой, закатив глаза.

— Крис из особенных.

— Что за «особенные»? — Питер говорил куда медленнее и сонливее, чем Колин.

— Ну… Это дети с определенными способностями, скажем так. Вот Крис видит всяких страшил.

— Монстров?

— Не знаю. — он улыбнулся и прищурился. — А что?

— Мне кажется… — Питер задумался на пару секунд. — А у вас есть карандаш и бумага?

— Остались. — ответил русоволосый.

Он дал их Питеру и тот принялся рисовать теней, которых мог вспомнить. Руки его уже держались крепче, но все еще дрожали. Шэдоу давно не брался за рисование, в приюте