– А-а-а, – тянула Вероника. – Прямо моя жизнь!

Так или иначе, хохоча, ругаясь, плюясь, матерясь и проклиная судьбу, мы с грехом пополам накропали первые две серии, кое-как обыграв все неувязки в предлагаемом Артуром сюжете. Наступил день «Х» – день, когда мы должны были сдать Артуру нашу работу и получить, наконец, деньги за труд.

На этот раз Артур назначил нам встречу почему-то на Чистопрудном бульваре. В воздухе ощутимо пахло осенью, между деревьями серело влажное небо, начинал накрапывать дождь. Сквозь мокрую пелену голубые и желтые здания проглядывали размыто, как на полотнах импрессионистов. Зеркальная поверхность пруда подернулась рябью.

– Чего это нашему мальчику захотелось свежего воздуха? – настороженно спросила Вероника, пока мы шли к назначенному месту встречи.

– Может, забегаловки надоели? Объелся за последние полтора месяца пережаренной картошкой фри? – предположила я. – Или на романтику потянуло. Золотая осень в Москве, холст, масло.

– Лично я предпочитаю хлеб и масло, – отрезала Вероника. – Ох, не нравится мне это все…

Артур поднялся нам навстречу со скамейки. Вид он имел встрепанный и измученный. Лицо осунулось, покрасневшие глаза пылали голодным огнем, кепка вымокла под дождем, и козырек ее печально обвис.

– Добрый день, – начал мямлить он, поравнявшись с нами. – Прежде всего я хотел бы вас поблагодарить за сотрудничество. Мне было очень приятно работать с вами, сразу чувствуются люди, не чуждые искусству, имеющие свой собственный взгляд на современный кинематограф…

– Начинается, – тихо хмыкнула Вероника.

– Артур, нам тоже понравилось работать с вами, – любезно улыбнулась я. – И будет еще приятней, если мы снимем наш финансовый вопрос.

– В этом как раз и загвоздка, – не глядя мне в глаза, забормотал Артур. – Дело в том, что эти люди… Митрофанов, он же читал мою заявку, он сказал, что это гениально. Обещал, что сведет меня с нужными людьми на «Мосфильме»…

– Погодите, – прервала его Вероника. – Так у вас нет на руках никакого подписанного договора? Вы же говорили, что проект принят к разработке, что бюджет практически выделен…

– Я говорил, но… Мне не хотелось, чтобы вы нервничали, отвлекались на организационные вопросы… Хотел, чтобы вы занимались только творчеством…

– Не продолжайте! – остановила его Вероника. – Все ясно!

Едва сдерживая ярость, она отвернулась и нервно закурила.

– Так, значит, вам так и не удалось найти желающих купить ваш проект? – уточнила я. – А как же те деньги, что вы заплатили нам в самом начале?

– Это были мои деньги, мои личные, – взрыднул Артур. – Я накопил, еще дома, в Оренбурге. Собрал приличную сумму. Думал, приеду в Москву, вложу часть своих денег, а потом все окупится стократно. Кто же знал, что здесь все так дорого. У нас люди за восемь тысяч месяц на заводе пашут, а вы только аванс тридцать тысяч запросили. А еще жить где-то надо, есть. Я этот «доширак» видеть уже не могу.

– Постойте, так вы совсем без денег остались? – сочувственно спросила я.

Неожиданно для себя мне стало жаль его. Конечно, нас он, говоря по-современному, кинул, но ведь и сам попал в переплет.

– У меня пятьдесят рублей еще осталось, – гордо заявил Артур.

– А самолет? – обернулась к нему Вероника. – «Як-18», которые списывали тысячами и вы один себе приобрели?

– Честно говоря, – замялся Артур, – нет у меня никакого самолета. Это один мой знакомый в Оренбурге, бизнесмен, самолет купил. А я рассказал про него, как про свой… ну, просто, чтоб было понятней, чтоб не приплетать лишних персонажей. Мне показалось, это будет…

– …концептуально! – мрачно закончила Вероника. – Ты где ночевал-то сегодня, драматург ты наш недоделанный?

– На вокзале, – признался Артур. – У меня больше нет денег, чтобы платить за комнату…

– Ехали бы вы домой, честное слово, – предложила я. – Попробуйте продать свою идею Оренбургскому телевидению. Может быть, там найдется инвестор. А потом уже приедете с готовым шедевром покорять Москву.

– Дело в том… – совсем смешался Артур, – что у меня и на билет денег нет. Не ехать же мне зайцем.

Мы переглянулись с Вероникой и вымученно вздохнули.

Через два дня мы провожали Артура на вокзале. Билет до родного города мы купили ему сами, на собственные деньги. Да еще и собрали в дорогу пакет сухарей и палку колбасы. В конце концов бабья жалость все же взяла верх над справедливым негодованием. Да и не бросать же было этого вдохновенного мечтателя одного в Москве, беспомощного и нищего.

Поезд уже фырчал на перроне, в вагоны грузились озабоченные пассажиры. Равнодушная проводница в синем кителе торопливо просматривала билеты.

– Я даже не могу передать, как благодарен вам, – прижал руку к клетчатому пиджачишке Артур.

Отмывшись в Вероникиной ванне и поев досыта, он стал чуть меньше похож на чокнутого бродягу.

– Обещаю, как только будет возможность, вышлю вам все, что должен, почтовым переводом.

– Угу. За колбасу посчитать не забудьте, – скептически заметила Вероника.

– Не сомневайтесь. Я свои долги всегда возвращаю, – дернул тощей шеей Артур. – И я уверен, нас еще ждет плодотворное сотрудничество. У меня много идей.

– Знаете, Артур, вы попробуйте написать о ваших приключениях в Москве, – посоветовала я. – По-моему, может получиться довольно…

– Концептуально! – снова вставила Вероника.

Объявили отправление поезда. Артур вскочил в вагон и долго еще махал нам из тамбура кепкой. Наконец паровоз взревел, поезд содрогнулся и пополз прочь, – и вот уже он грохотал где-то вдали.

– «Я вам все вышлю почтовым переводом», – протянула Вероника. – А адрес твой он взял?

– Нет, – покачала я головой. – Ну что, подельница, похоже, опять мы с тобой пролетели? Эх, чувствую, посадят меня в долговую яму с моими кредитами.

– Не переживай, я буду носить тебе передачи, – поддержала меня Вероника. – Ну что, поехали, мы же сегодня еще с одним гениальным сценаристом встречаемся. Что там у него за идея?

– Там что-то из старинной жизни, – наморщив лоб, вспомнила я. – Какой-то родовой замок, долг, честь… Это у него в заявке была фраза: «Он стоял на скале, отягощенный достоинством, тянувшим его в могилу!»

– Точно, – кивнула Вероника. – Ну, достоинством, положим, нас не удивишь. Надеюсь, он отягощен еще и кошельком.

Смеясь, мы двинулись к метро, пытаясь укрыться от дождя под одним на двоих зонтом.

Апрельское небо было до того синим, что, если долго смотреть вверх, начинало резать глаза. Обрывки белых облаков резво неслись по нему, торопясь покинуть Москву. Он же не торопился – всему свое время, самолет у него только завтра утром.