По этим причинам многие историки перешли к более широкому понятию обращения и более обобщенному пониманию того, кого можно считать христианином. Как правило, в число христиан они включают не только тех, кто был «ослеплен светом свыше» и после этого решительно изменил свою жизнь. Вместо этого они следуют куда более разумному и основательному принципу, о котором я уже говорил: обращение следует понимать просто как смену одного набора религиозных верований и практик на другой. У некоторых людей – скорее всего, даже у очень многих – такая перемена происходила не во мгновение ока, не полностью и не по глубокому внутреннему убеждению. Но для наших целей обращением можно считать просто решение поклоняться христианскому богу вместе с мыслью о том, что Христос есть Сын Божий и спаситель.

Для большинства из тех, кто пришел к такому решению, оно означало отказ от поклонения всем иным богам. Как мы уже начали понимать, это превращало обращение в христианскую веру в нечто отличное от принятия любой другой религии в языческом мире. В отличие от приверженцев традиционных религий, христиане обязаны были воздерживаться от всех иных культовых практик. Всегда ли они так поступали или нет – вопрос другой; в сущности, ответа на него у нас нет и быть не может. Однако та версия христианства, что с самых первых лет его была более или менее «официальной», гласила ясно: христианство – это не «и/и», а «или/или». Христиане – по крайней мере те, что лучше всего нам известны – понимали свою религию как ограничивающую, эксклюзивную, а не инклюзивную[97]. Именно это различие, как покажу я дальше, имело огромное значение для христианской проповеди. Немало людей считает, что именно это – одна из главных причин, по которым христианство сумело овладеть империей.

Итак, как же христиане убеждали язычников в своей правоте? Важно начать с того, что часто упускают из виду. Потенциальные новообращенные всегда уже имеют какие-то представления о божественной реальности и о том, как с ней взаимодействовать; чтобы обратить их в новую веру, необходимо в какой-то степени примеряться к их понятиям. Если бы христианство было полностью чуждо язычеству, его попросту никто бы не понял. Оно оказалось бы не только непривлекательно, но и непостижимо. Чтобы обратить язычников, христианам нужно было найти с ними какую-то общую почву – и мало того, продемонстрировать превосходство христианства именно в этих важных точках соприкосновения.

Следовательно, важно понять не только то, чем христианство отличалось от уже известных миру религий, но и то, что было между ними общего. Великий историк раннехристианской проповеди Артур Дарби Нок заметил однажды: «Оригинальность пророка заключена в его способности раскалять и поджигать горючие материалы, добываемые отовсюду»[98]. Итак, нам нужно понять, что же за горючие материалы христианство бросало к себе в топку.

Для начала стоит еще немного поразмыслить о том, зачем вообще язычники исполняли свои религиозные ритуалы. Разумеется, на базовом уровне большинство язычников практиковали религию просто потому, что так поступали все вокруг, да и их самих учили этому с раннего детства. Здесь можно привести современную аналогию. Почему на стадионе все встают, когда звучит национальный гимн? Конечно, многие из нас относятся к гимну страны с глубоким и вполне сознательным почтением. Слыша гимн, они думают о войнах, в которых участвовала их родина, о борьбе за свободу, быть может, даже о собственном участии в этой борьбе или о той цене, какую пришлось заплатить за это их предкам или родственникам. Но другие – и очень, очень многие другие – встают просто потому, что их учили вставать при звуках гимна, и потому, что встают все вокруг; а думают при этом, скорее всего, о предстоящей игре или о том, не купить ли хот-дог.

Несомненно, множество язычников просто делали то же, что все и всегда, не особенно об этом задумываясь. У других, возможно, были ясные и убедительные причины: они считали, что боги заслуживают признания, поклонения и благодарности за все блага, которые посылают людям. Более того, богов необходимо чтить, чтобы они продолжали посылать блага – как вообще, так и конкретные, например, дождь для посевов, безопасность для дома, здоровье для семьи. У богов верующие просили в первую очередь того, что не могли обеспечить себе сами. В сущности, поклонение богам в очень большой степени сводилось к просьбам – и благодарностям за исполненные моления.

Существует ли бог, у которого власти больше, чем у остальных? Бог, стоящий над всеми остальными? Единому богу— богу Израилеву – поклонялись иудеи. Об этом знают все. Но не столь широко известно то, о чем я уже упоминал в главе 1: некоторые языческие политеисты также верили в единого бога.

Необходим какой-то термин, позволяющий отличать веру в единого истинного бога – монотеизм в строгом смысле слова – от поклонения только одному богу при том, что все остальные все же признаются существующими. Этот термин я уже использовал и буду использовать и дальше: «генотеизм»[99]. На мой взгляд, именно растущая популярность генотеизма в империи вымостила путь христианству, заявляющему, что на свете существует только один бог, и лишь ему следует поклоняться.

Традиционные иудеи давно уже настаивали на том, чтобы поклоняться лишь одному богу – богу своих предков. Для многих языческие боги уже не были богами вовсе. Ученые часто отмечают, что именно популярность иудаизма в империи сделала возможной проповедь христианства: язычников привлекало иудейское представление о боге, сильное иудейское чувство общины, подкрепляемое еженедельными собраниями и совместной молитвой, и строгая этика иудейской традиции.

Несомненно, в этом есть доля истины – однако с серьезной оговоркой. Мысль, что иудаизм казался «привлекательным» широким слоям населения – возможно, большое преувеличение. Верно, некоторых аутсайдеров иудеи привлекали в свои ряды. Но то же было верно для большинства культов, особенно для всяческих мистериальных религий. Однако в целом, в отличие от большинства мистериальных религий, иудаизм в империи находился под сильным подозрением. Религиозные взгляды иудеев часто считались суеверными и очень странными, даже отталкивающими. Иудеи практиковали обрезание («Что-что вы делаете с мальчиками?!»), воздерживались от прекрасной во всех отношениях пищи, целую неделю в году не работали; а кроме того, держались особняком и не участвовали во многих общественных мероприятиях – например в государственных праздниках.