— Почему? — спросил Изя.

— Это Москва-Сити. Москва-Сити! Там все обжито и обхожено. Где ей там? Хотя…

Котов бросился к компьютеру, вывел на экран указанный район, опоясанный с одной стороны Третьим транспортным кольцом.

— Ах вот… Не все башни достроены же. Надо нам по новостройкам пробежаться, Изя.

— Двое наших в московской строительной инспекции работают, — важно сказал молодой гном, — устроим пропуска. Так готовить воинов, светлейший?

— Помощь двергов никогда не была лишней, — решительно сказал Тайтингиль, — готовьте. Завтра отправимся туда на самом рассвете.

— Хорошо.

— Зарранее бы посмотрреть, пробежаться. — Котик глядел на эльфа прямо, без страха.

Тайтингиль остановил взгляд — глаза в глаза. И улыбнулся оруженосцу.

Так.

Внутри сложной орочьей, котячьей души заломило от прямой, светлой улыбки, яркой, как лучи солнца, снова бьющего из окон в огромную квартирищу. Орк улыбнулся… и на секунду его повело.

Знамена — странные, черные, рваные. Нет, не черные — вымаранные в чьей-то крови и засохшие на беспощадном ветру. Он стоит на самом краю скалы и наблюдает сверху за мясорубкой — невысокие бородачи в металле с ног до головы, летящие силуэты длинноволосых эльфов, разномастные люди и орки. Орки. Его подчиненные идут сплошной лавиной, сметая тех, других. Сметая и роняя металлические, длинноволосые и пестрые силуэты себе под ноги.

Он командует, отрывисто, резко, и за спиной взмывают новые штандарты. Отряд, ожидавший приказа, выходит из укрытия и движется к стройному, но словно подернутому пылью силуэту города.

К нему кто-то суется, раздражает — и хотя это свой, свой, он хватает помеху за грудки, собираясь выкинуть в пропасть. Он ведь воин — не кто-то там. Но на секунду останавливает взор на собственном отражении в сияющем — явно снятом с убитого врага — шлеме. Отпускает.

— Наступают дверги, — хрипит брошенный оземь орк, — гномы-ы… и несколько эльфов. Прикажете атаковать, предводитель? Прикажете?

Он, Потрошитель Азар, на секунду отворачивается. Эльфы остались где-то вдали. Недосягаемые. Вечные. Прекрасные. Хрупкие. Такие… смертные под ударами боевого топора.

Внизу под скалой стынет черное зеркало озерного льда.

Он смотрит на лед. Смотрит.

На лед.

— Азар!

Котик повел чумным взглядом вокруг — Изя осторожно подступал со стаканом воды, а он сам почти висел на стуле. Эльф крепко держал его за плечи.

Эльф.

На секунду Котов непроизвольно оскалился — враг! — и тут же убрал оскал, увидев глаза витязя.

— Странно это, ну что же, — задумчиво сказал Тайтингиль. — Но ты вспомнил.

По телу Котика бегали странные искорки. Часть таковых была ему знакома — прикосновение эльфа оказалось чрезвычайно волнительным. Часть…

— Битва, — напомнил Тайтингиль.

— Смерть, — прошептал орк. — Смерть… Мы будем биться, светлейший. Я готов. Готов.

Витязь отпустил его и выпрямился.

— Ты встретишь меня завтра у дома Ирмы в момент, когда край солнца покажется над домами. Изя, ты на машине?

— Как можно? День, таки пробки!

— Ладно. Я… поймаю такси.

— Я вызову, — подхватился Котов и тут же: — К Ирме? Стоп, так я отвезу, отвезу-у же…

— Ищи себе оружие, — сказал эльф спокойно. — Проверяй карты, поговори со строителями-двергами. Забери… проездные бумаги… пропуска. Цемра была неосторожна и наследила. Вот почему эта складка Эалы так легко пропустила меня — сам Творец, Создатель ощущает страшную угрозу всему живому тут. И надо воспользоваться тем, что она даже представить не может себе, кто предстанет перед ней противником.

Тайтингиль вскинул подбородок.

— Чудовище, в далеком прошлом погрузившее во мрак мою землю. Ненасытная пожирательница света, много раз соединявшая свою энергию и плоть с плотью различных созданий в тщетной попытке завоевать Эалу полчищами отпрысков… я помню ее. И я помню, как тяжко было изгнать ее. Не мне, предкам. Огненными бичами высечена была Цемра… и она была изгнана. Я не чаял, что чудовище вернется.

— Ох, огненные бичи… — проговорил Котяра. — Огненные…

Тайтингиль взглянул в глаза оруженосца — в глаза, которые снова сияли.

— Такси. Рассвет.

— Я буду готов, витязь.

Изя промокнул уголок глаза салфеткой, взятой на кухне Котова.

Эльф спокойно доехал до дома Ирмы. Вошел в подъезд, ощупывая скарб в кармане — волшебное зеркало… как его… телефон — другой взамен утопленного в грязи, выданный запасливым Котиком; ключи от Ирминой квартиры, портмоне с карточками, паспортом и деньгами — портмоне также предложил Котик. На хорошей коже было вытиснено страшное лицо с высунутым языком; Котик уверил, что это всего-навсего древний календарь канувшего в прошлое народа, повествующий о конце света. Эльф усмехнулся и портмоне взял.

Конец света. Люди даже не представляли, как близки они были — к концу света. Этот город, залитый сиянием денно и нощно, давал чудовищу не только пищу для плоти, но и его любимейшую еду — свет. Причем этот свет, не солнечный, но суетный, был бездуховен, и лишь потому Королева Хаоса пока не выросла размером со всю эту Москву.

Возле Ирминой квартиры, когда оставалось только вложить ключ в замок, Тайтингиль встал спиной к стене рядом с дверью. Грудь его поднималась неровными глубокими толчками.

Битва. Снова.

Дверги.

Цемра.

Рассвет.

Ирма.

Оруженосец предложил забрать себе Ирму. Не прямо, но понятно.

Было дело — гонцы двергов, карта, чудовище; не до того. Эльф спустил шебутному орку столь дерзкое, немыслимое предложение, но странные мысли бродили в его голове, а странные искорки — в теле.

Ирма и правда была ослепительна с утра. Эльф и не думал, что женщина, которой ты обладал накануне, может быть столь прекрасна при следующей встрече.

Ирма!

Она была в гневе, в ярости. Настолько, что даже дала свободу мелкому африканскому демону — невольно.

Ирма…

Он не хотел идти к ней, не имея никакого представления, вернется ли завтра. Цемра — он помнил ее, страшнейшего врага, чудовище чудовищ. Но он вернулся.

Тайтингиль отслонился от стены и поднес ключ к замку. И дверь открылась ему навстречу.

Ирма стояла с лицом, густо намазанным чем-то белым; на голове ее было намотано разноцветное, радужное полотенце, а на плечи накинут халат из хлопковой ткани — зеленой в ромашку. Ноги в удобных пушистых тапочках.