Мария росла в атмосфере театра, с раннего детства училась непростому актерскому искусству и, едва окончив гимназию, в 1886 г. отправилась в Казань – играть в театре известного антрепренера Петра Медведева.

Здесь девушка быстро стала примой, обзавелась множеством поклонников, но один из них настолько поразил воображение юной красавицы (правда, скорее всего своим положением в обществе и деньгами), что она согласилась выйти за него замуж и оставить карьеру театральной актрисы. Став женой действительного статского советника Андрея Алексеевича Желябужского, Мария перестала появляться на профессиональной сцене, но тяга к лицедейству, заложенная в крови, давала о себе знать. Молодая женщина много играла на любительской сцене – в те времена подобное развлечение было очень популярным. В качестве псевдонима она часто пользовалась именем мужа и выступала на сцене как Андреева…

Налаженная жизнь Марии однажды рухнула – супруг встретил другую женщину и полюбил ее. Мария Андреева решила вернуться на профессиональную сцену, работала вместе со Станиславским. В 1898 г. Станиславский и Немирович-Данченко создали знаменитый МХТ – Московский Художественный театр. На сцене нового театра царила несравненная Андреева. Но мало кто знал, что, помимо актрисы нового театра, Мария была и его соучредителем. Именно на нее легла основная нагрузка по поиску меценатов.

Театр процветал, актриса блистала.

И вот однажды, во время гастролей театра в Крыму, Андреева познакомилась с человеком, с которым пережила главную любовь своей жизни – Максимом Горьким. Пара много путешествовала, Андреева помогала Горькому в его работе, отдавала все силы для того, чтобы создать ему удобные условия для творчества… Но в ее письмах проскакивают грустные нотки, говорящие о сложных взаимоотношениях с писателем.

Помимо бешеной любви к Горькому, у Андреевой была еще одна пламенная страсть – революция. Она оставила работу в театре и всю свою кипучую энергию отдавала революционной борьбе. Товарищи по партии признавали за ней недюжинные способности, а сам Ленин дал Андреевой кличку – товарищ Феномен. Она собирала деньги для революционного подполья и газеты «Правда», укрывала в своей квартире Баумана, по поручению Ленина привозила в Россию газету «Пролетарий», а в 1905 г. была издателем большевистской газеты «Новая жизнь»…

Много шума наделала история взаимоотношений Андреевой с Саввой Морозовым. Согласно некоторым версиям, товарищ Феномен по заданию большевиков должна была очаровывать миллионера, чтобы он расстегивал кошелек и финансировал партию. Возможно, так оно и было, кто знает.

Андреевой новое время счастья не принесло. В 1919 г. Горький увлекся Марией Игнатьевной Закревской-Бенкендорф, и актриса осталась одна. Мария Федоровна много работала на должности комиссара театров и зрелищ Петрограда, но в сердце осталась незаживающая рана – главная любовь жизни позади, а ей уже 52 года… Можно только представить, о чем она думала в те непростые годы, как относилась к тому, что весь мир, в котором она жила раньше, рухнул… Но внешне она выглядела уверенной в себе и энергичной. Андреева продолжала работать в Доме ученых и трудилась там до 80 лет – пока ей это позволяло здоровье.

Умерла свидетельница безвозвратно ушедшей эпохи в 1953 г., в возрасте 85 лет.

Материал Н. Трубиновой

Об этой женщине написано до обидного мало. Имя Анны Тимиревой, вошедшей в историю как гражданская жена Колчака, упоминается все больше в связи с ее знаменитым возлюбленным. А ведь и сама она была личностью незаурядной.

Вся вина молодой женщины заключалась в ее любви к одному из заклятых врагов советской власти – Александру Колчаку. Анна Тимирева приняла любимого человека всего без остатка: его взгляды, характер, политические пристрастия, его физические недуги.

У Анны Васильевны своя роль, свое место в истории. Ее судьба сравнима с судьбой княгини Ярославны, жены князя Игоря из «Слова о полку Игореве», чувствующей на расстоянии боль и страдания любимого человека и как бы умирающей вместе с ним.

Однажды, через 10 лет после реабилитации, встречи с ней долго добивался известный журналист. Наконец она согласилась встретиться. Когда он пришел, она открыла ему дверь и вместо «здравствуйте» предупредила: «Имейте в виду – я советскую власть не люблю».

Озадаченный, несколько растерявшийся журналист рассматривал фотографии на стенах и остановил свой взгляд на фото бородатого мужчины. В ответ на его вопросительный взгляд она пояснила: «Это – Солженицын». В ее голосе звучали нотки вызова и гордости.

А Солженицына только что выдворили из страны.

В 1952 г. из эмиграции вернулся в Россию Борис Георгиевич Старк, священнослужитель, сын адмирала, служившего с Колчаком с начала Первой мировой и почти до последних его дней, зять адмирала Развозова.

А.В. Тимирева

Первый раз он увидел Анну Васильевну в Гельсингфорсе, будущем Хельсинки, который она позже называла «красивым, очень удобным, легким каким-то городом». Именно здесь Анна Васильевна впервые познакомилась с Колчаком, именно здесь жена Колчака Софья Федоровна, увидев вместе Колчака и Тимиреву, только что представленных друг другу, мирно беседующих, сказала своей подруге, матери Старка Марии Александровне Развозовой:

– Вот увидите, что Александр Васильевич разойдется со мной и женится на Анне Васильевне.

В памяти Бориса Георгиевича остался яркий, незабываемый образ этой великолепной женщины в черном шелковом платье, необычайно стройной, с красными розами, вплетенными в волосы. Не раз при нем ее называли одной из красивейших женщин Москвы.

Борис Старк позже вспоминал в беседе с ярославской журналисткой И. Вагановой:

– Когда я прочитал роман Толстого «Анна Каренина», мне казалось, что героиня должна быть непременно похожа на Анну Васильевну Тимиреву. Во всяком случае, когда я произносил или слышал «Анна Каренина», я всегда представлял Анну Васильевну Тимиреву.

И вот вам причуда судьбы. С 1946 по 1949 г., во время своего первого пребывания в Рыбинске, «в минусе» (за пределами зоны в 100 км от столицы, определенных властями) Анна Васильевна не только работала бутафором в театре, но и исполняла эпизодические роли в спектаклях Рыбинского драматического театра. А незадолго до своего ареста участвовала в постановке «Анны Карениной» в инсценировке Ильи Рубинштейна. Сохранилась программка спектакля. Анна Васильевна указана там дважды – как бутафор и как исполнитель роли княгини Мягкой.

В одном из писем перед своим последним арестом она пишет родственникам в Москву: «…Я очень замотана со спектаклями – две пьесы готовить, в третьей играть. В общем, я влипла в клейкую бумагу и не знаю, насколько такой работы без выходных меня хватит… Надеюсь, что теперь (временно, конечно) не будут задерживать зарплату, пока “Анна Каренина” делает аншлаги, дивная картина, у кассы надпись – “все билеты проданы на сегодня и завтра” и небольшой хвостик.