корабли не обладали большим запасом топлива, поэтому не могли разогнаться до каких-либо приемлемых скоростей. Но на всякий случай Уильямс взглянул на расчетное время их прибытия к флоту и лишь хмыкнул, увидев значение «двадцать три часа».

Продолжать огонь! – оставил он свой предыдущий приказ.

Тем временем на тактической схеме москитный флот Арахна стал смешиваться в одно сплошное красное пятно и, растягиваясь, перекрывал собой сектор поражения земных кораблей.

– Сэр, часть ульев начала движение!

Уильямс и сам видел, что около сотни ульев начали разгоняться, причем с тех орбит, на которых они были, не пытаясь сформировать атакующий или защитный ордер.

– Похоже, эти ульи задумали сбежать, господин вице-адмирал, – высказал свое мнение капитан Басов.

– Возможно, – согласился Уильямс. – Но тогда почему остальные абсолютно неподвижны? Если они выступают в роли прикрытия, то могли бы маневрировать для снижения эффективности нашего огня. Где логика?

– Господин вице-адмирал, это же насекомые, у них не человеческая логика.

Уильямс пристально посмотрел на Басова, а затем снова обратил свое внимание на тактическую схему:

– Может, вы и правы, капитан Басов. Главное, что большинство остается на месте и будет уничтожено, а те, которые уйдут, окажутся легкой мишенью без своей базы. Но если мы сократим их количество сейчас, то облегчим себе работу в будущем.

Уильямс выбрал в командном интерфейсе фильтр, и ускоряющиеся ульи отметились прицельным маркером, после чего приказал:

– Фрегатам двести первого проекта, осуществить залп торпед с интервалом тридцать секунд!

Через несколько секунд от флота отделились маркеры первой волны торпед, а спустя указанное время – и второй волны.

– Распределить торпеды по целям. – На этот раз вице-адмирал предпочел голосовую команду для тактического вычислителя, чем вручную это делать.

Общая командная сеть тем и хороша, что дает возможность управлять каждой боевой единицей флота, включая и бортовые баллистические компьютеры торпед. Поэтому через мгновение торпеды получили координаты целей и стали расходиться группами. К этому времени первые снаряды достигли москитного флота, о чем появилась отметка на тактической схеме, и Уильямс переключил свое внимание на это событие.

Ему захотелось посмотреть собственными глазами, как это выглядит, и поэтому он развернул рядом дополнительное окно, где транслировалось изображение с обзорных телескопов. Картинка была четкой, и на фоне россыпи звезд стали появляться вспышки. При такой кинетической энергии снарядов материя просто испарялась, превращаясь в плазму, что и наблюдал Уильямс.

Поначалу их были десятки, но с каждой секундой становилось все больше. Через десяток секунд их стало настолько много, что, казалось, впереди образовалась огненная стена. И хотя это было довольно зрелищно, но эффект получился не таким впечатляющим, и количество выбиваемых ударных кораблей сокращалось не так быстро, как хотелось. И это потому, что каким бы ни казалось плотным облако ударных кораблей, а реальное расстояние между кораблями составляло десятки и сотни метров. Но в этом были и плюсы, так как часть снарядов легко пролетали сквозь строй кораблей Арахна и устремлялись к главным целям – ульям.

Тем временем выпущенные торпеды обогнули заслон москитного флота, и на схеме появился тридцатисекундный отсчет до поражения первой цели. Но неожиданно прозвучал предупреждающий сигнал, и тут же поступил доклад с поста объективного контроля:

– Множественное открытие воронок гиперперехода!

– Вижу, – буркнул вице-адмирал.

Часть убегающих ульев достигла границ беспрыжковой зоны и начала прыгать в гипер.

– Ну что ж, – огорчился Уильямс, – ну хотя бы попытались. Перераспределить торпеды на ближайшие цели! – снова воспользовался он голосовой командой.

Но все же десяток ульев не успели уйти, и в пространстве расцвели плазменные шары термоядерных взрывов, на мгновение осветив поверхность спутника. Это событие вызвало у вице-адмирала злорадную улыбку, но она тут же исчезла, когда прозвучал очередной предупреждающий сигнал:

– Множественное открытие воронок гиперперехода!

Уильямс сжал кулаки и заскрежетал зубами, так как воронки появлялись в непосредственной близости от флота и из них выныривали ульи Арахна.

* * *

– Михаил, тебе не обязательно лично ходить туда. Там и без тебя хватает людей.

Я подхватил кувыркающуюся рядом бронированную перчатку, вдел ее на левую руку, провернул фиксационное кольцо до характерного щелчка и посмотрел на Турова. Он знал, что я могу подключиться к любому Волку и таким образом участвовать в боевых действиях, но меня просто распирало желание сделать все самому.

– Костя, я должен. Я это начал, и теперь я должен с этим покончить. Понимаешь?

Туров уже несколько минут уговаривал меня остаться в командном центре, и немудрено, что мои слова вызвали у него бурную реакцию.

– Нет, не понимаю! Я уже устал слушать твое самобичевание! Никто не виноват в том, что случилось! Никто не мог предвидеть подобного!

Я поймал вторую перчатку, водрузил ее на руку и, пока фиксировал кольцо, спокойно ответил:

– Я должен был это предвидеть.

Туров хотел что-то возразить, но передумал и, махнув рукой, отвернулся.

– На тебе общее командование противоабордажными действиями, – сказал ему я, продолжая облачаться в свой ББС, и, когда мое лицо закрыл шлем, добавил: – Удачи нам. – После чего оттолкнулся и полетел в направлении выхода.

Удача нам действительно понадобится. У меня больше нет доступа к управлению Арахна, но по предварительным оценкам к нам на борт забрались около четырех-пяти тысяч жуков. Их было больше, но оборонительные турели смогли сократить поголовье насекомых прежде, чем были выведены из строя. И я, как никто другой, понимал, что это очень много, даже с учетом наличия более сотни Волков и экипажа «Коперника». Единственным положительным фактором было то, что сейчас жуки лишены управляющего центра и выполнят последнюю отданную команду. Говоря простым языком, в самостоятельных действиях они настолько тупы, что будут лезть напролом.

Жуки начали ломиться внутрь, как только «Первопроходец» прямо в гиперпространстве лег в дрейф, и пока что у них это плохо получается. Они хаотично долбят все, что торчит на поверхности «Коперника», проникают меж корпусные коммуникации без какой-либо системы и цели. Но рано или поздно, чисто исходя из теории вероятности, они проникнут во внутренние отсеки – и тогда вся эта масса хлынет сюда. И вот как раз этим мы и решили воспользоваться, сделав это проникновение контролируемым.

Идея заключалась в том, чтобы пропустить их в центральный коридор корабля, где устроить засаду. Но некоторые из жуков по мере продвижения к центру «Коперника» неизбежно попадут и в параллельные коридоры и коммуникации. Вот здесь и крылась опасность прорыва, так как людей и Волков, чтобы перекрыть все проходы, явно не хватало. Но у нас имелся еще один ресурс сил, на который я и надеялся.

– Командир! – услышал я в шлеме голос Ивана, когда добрался до оборонительных позиций в центральном коридоре и ответил на его кивок.

Капитан Марченко приблизился ко мне и доложил:

– Командир, подготовка завершена. Мы готовы к бою.

Я осмотрел позицию и нашел ее удовлетворительной. Туров и его ребята использовали опыт экипажа «Коперника» во время отражения моего нападения, но с небольшими изменениями. Так, например, кольцевая баррикада состояла не из одного заслона, а из двух, расположенных друг от друга на расстоянии двадцати метров. На впереди стоящей баррикаде размещались только автоматические турели и Волки, а на следующей – люди вперемешку с Волками. Да, похоже, установка автоматических турелей внутри кораблей и подводных каналов для боеприпасов – это не блажь, а суровая необходимость.

Включив дополненную реальность, я медленно выполнил круговое движение головой, рассматривая то, что не видно невооруженному глазу. Мой имплант обрабатывал данные из сенсорной сети корабля, делая для меня стенки и переборки «Коперника» полупрозрачными. Я увидел отдельные отряды, которые перекрыли параллельные пути, – это выглядело, будто поперек корабля, во всех его переходах появилась стена из баррикад и людей.

Внезапно мое внимание привлекло событие, которое я никак не ожидал здесь увидеть. В метрах двадцати от меня находилась группа бойцов из числа экипажа «Коперника». Почти три десятка человек прильнули одним коленом к внутренней поверхности коридора и склонили головы перед бойцом, который так же стоял на одном колене, но отдельно от остальных.

– Капитан, что происходит? – задал я вопрос