Он наблюдал за ними долго, минут примерно сорок. Огромный дядька с пулеметом расшевелил своей трубой всю яму, и костер вспыхнул с новой силой. И зачем он это делает, чего там ищет? Пока тот ковырялся, Оливьер тоже времени не терял и занимался малопонятным делом. Он разыскал палку, кусок фанеры и сейчас что-то писал на нем маркером. Потом достал из кармана кривые гвозди, ручкой ножа распрямил их и начал прибивать лист к палке боевой гранатой, используя ее вместо молотка. Ну что тут скажешь? Смелый парень.

Уходили непрошеные гости не спеша, озираясь и осторожничая. Фаза пристально смотрел в бинокль на уходящих и не заметил у них ни одного предмета из подвала, что обнадеживало. Вполне возможно, «конюшня Лошади» осталась незамеченной. Вот только что написал Оливьер на приколоченной к шесту табличке? Торчал своеобразный транспарант на самом видном месте, недалеко от ямы, и явно был рассчитан на привлечение внимания. Немного выждав, он спрыгнул вниз, и друзья, заинтригованные, подошли к горящему костру и прочитали надпись, сделанную большими буквами: «Фаза, я знаю, что ты ходишь рядом. Есть разговор, найди меня в Фактории. Оливьер».

Ну и как прикажете понимать подобное? По крайней мере, догонять Оливьера никто не собирался. У них почти закончилась горючка, осталось не так много продуктов, и наследство Лошади стоило просмотреть и перебрать.

Весь следующий день друзья носили бензин и питьевую воду. Каждый мог тащить за один раз не больше тридцати литров, что с учетом переносимого оружия являлось весом запредельным. Человек при такой нагрузке уже не хищник, а беззащитный перегруженный ишак, у которого хватает сил только смотреть себе под ноги. Но выручала, как всегда, Маруська. Она выписывала бесконечные круги вокруг их уныло бредущей пары и об опасности предупреждала глухим рычанием или звонким лаем.

К беспокойному, но богатому на хабар Архангельскому кластеру проложили тропку, по возможности расчистив ее от зараженных. Бензин сливали шлангом из брошенных машин, а воду брали в офисе, где стояли кулеры с десятилитровыми бутылями. В первый мародерный день сделали шесть заходов, во второй – успели целых восемь, и столитровую бочку залили бензином под завязку. В бочку все не влезло, и горючка булькала в канистрах, которые Перс на следующий день перетаскал к реке. Затем таджик помылся в самодельном душе, надушился брендовым парфюмом и отправился к своей Лаванде, прихватив в качестве подарка горшочек с декоративной карликовой розой. Цветок он подобрал на подоконнике в конторе ЖКХ и, помимо основного груза, добросовестно тащил в руках до бункера.

Счастливый и благоухающий таджик его покинул, а Фаза остался в компании с Маруськой и двумя котами. Коты, кстати, вели себя по-разному. Свирепый Жрач давил и таскал крыс, трупы которых они с Персом не успевали выбрасывать, а вот Свежак… Свежак повел себя не по-кошачьи и старался всюду следовать за Фазой. Черная молния его крепко скроенного тела мелькала в самых неожиданных местах, и на вопросительное: «Кис-кис?» – всегда слышалось приветливое: «Мяу!»

Жизнь, каким бы это ни казалось диким в сумасшедшем мире, начала налаживаться. Перс целыми днями пропадал с Лавандой, изредка балуя друга визитами, а Фаза с утра до вечера стрелял из лука по мишеням, стремясь освоить древнее оружие. Он бил на дальность, скорость, с разворота и старался все нужные движения отточить до автоматизма. Но без конца дырявить стрелами щит из досок надоело, и Фаза уговорил Перса на совместную охоту в быстром кластере, где и отвел душу в стрельбе по реальным целям.

Охотились они уже по-новому, гремящие кастрюли с успехом заменила смышленая Маруська, которой неожиданно начал ассистировать Свежак. Один раз собачку крепко зажали под машиной бегуны, и Перс уже готовил пулемет, когда в стороне раздался отвратительный кошачий рев и фырканье. Монстры, забыв про собаку, развернулись, но кот пулей шмыгнул в подвальное окошко и продолжил их дразнить уже оттуда. На трех бегунов, собравшихся у узкой амбразуры, Фаза потратил пять стрел и выдал Свежаку порцию живчика, на которую тот среагировал, как нормальный кот реагирует на валерьянку.

Первые две охоты прошли результативно и без проблем, но в конце третьей друзья, как говорится, вляпались. Кошачье мявканье на фоне звонкого Маруськиного лая привлекло элитника, и охотники превратились в дичь.

На этот раз они засели на втором этаже офисного здания, завалив мебелью ведущие наверх лестницы. Во двор удачно выходили окна, и стрелы Фазы несли смерть зараженным, заинтересовавшимся лаем и мяуканьем. Монстры собирались в центре двора, у кирпичной будки газораспределительной станции, с крыши которой шипел кот, а внутри лаяла собака. Металлическая дверь благополучно пережила неудачные попытки взлома, но каким-то злоумышленникам удалось ломом отогнуть наружу ее нижний край, и щель четко засекла Маруська. Сейчас она задорно лаяла внутри, вокруг же, словно обезьяны, скакали бегуны, дверь раздраженно дергал лотерейщик, а топтун с торчащей из плеча стрелой так тряс оконную решетку, что во все стороны летели осколки кирпича.

Охота, на взгляд Фазы, проходила штатно. Он собирался оставшимся десятком стрел угробить топтуна и лотерейщика, затем свистнуть по-особому, и Маруська, получив сигнал об окончании охоты, увела бы всю безумную компанию за пределы квартала. Как удалось достигнуть такого взаимопонимания с собакой, он и сам не знал, но что дворняга его понимала с полуслова – факт, подтвержденный многократно. И, как говорится, «ничего не предвещало», но именно сегодня Фаза свистнуть не успел…

Первыми из поля зрения исчезли бегуны. Они тихо и без лишней суеты пропали, замкнув очередной круг не у здания станции, а завернув за угол ближайшего дома. Лотерейщик, застыв в полупозиции с вырванной решеткой, замер, и Фаза всадил ему стрелу в затылок. Сорок метров для его лука – дистанция почти предельная, но он не сплоховал и, довольный, толкнул Перса, делясь с другом радостью от выстрела.

Но таджик радости не разделил. Он словно зачарованный смотрел на гремящего костями топтуна, который улепетывал вслед за бегунами. На бегство монстра не совсем обычно среагировал Свежак. Кот громко фыркнул, выгнул дугой спину, с низким воем перепрыгнул с крыши на растущий рядом тополь и черной молнией взлетел почти на самую верхушку. Творилось явно что-то странное. Перс с Фазой переглянулись, и один на подоконнике раздвинул ножки пулемета, а второй взял наизготовку автомат.

Элитник был красив. Да, именно красив доисторической, звериной красотой. Он не походил на обезьяну, носорога или человека. Двор словно пересекла быстрая линия пунктира, и перед зданием со сломанной решеткой застыл на задних лапах ящер. С пастью, как у бультерьера, чешуйчатым телом на крепких лапах и толстым хвостом, которым чудище хлестнуло пару раз себя по корпусу. Фазе подсознательно казалось, что правильному ящеру положены короткие и слабые верхние конечности, но к ним прибежал экземпляр неправильный. Его лапы были длинные, мощные, покрытые шипами, они заканчивались длинными когтями и остроконечными наростами с тыльной стороны. Доисторический красавец постоял, оглядываясь, потом резко повернул голову и уставился на друзей маленькими, как у свиньи, глазками.

Рядом пискнуло и тихо зашуршало. Под взглядом элитника сползал на пол неустрашимый Перс. Его пулемет глухо стукнулся о доски пола, но загипнотизированный взглядом Фаза никак не среагировал на стук. Он застыл, будто статуя, не в силах шевельнуться. Смерть смотрела на человека с расстояния хорошего прыжка с разбегом, и в том, что тварь на такой прыжок способна, человек не сомневался. Ящер медленно начал поворачиваться к ним, одновременно приседая и садясь на хвост, хвост напружинился, уперся в землю, тварь оскалилась и… Совсем рядом в будке визгливо взлаяла Маруська.