Бронебойщики начинают нащупывать гитлеровский громкоговоритель, в «разговор» вступают немецкие минометы. Чернушенко не остается в долгу, и вот уже «беседа» в полном разгаре. Она длится до вечера, а после перерыва на ужин — враг педантичен! — начинается с новой силой и затягивается далеко за полночь.

Впрочем, выкрики гитлеровского громкоговорителя о пустом желудке не такая уж выдумка. В эти дни и вправду пояса затягивали потуже. Приближался ледостав, на Волге уже появилось «сало», и переправа была затруднена. Пришлось налегать на вареную пшеницу. Груда зерна на мельнице таяла на глазах.

Но недолго осталось уже терпеть голод. На это намекнул и сам Родимцев при посещении «Дома Павлова».

Обходя дом, он заглянул в комнату, где со своим ружьем обосновались Рамазанов и Якименко.

За окном, в осеннем небе, висела осветительная ракета. При ее свете можно было разглядеть обоих бронебойщиков. Распростершись рядом с ружьем, они вглядывались в амбразуру — надо было использовать для дела минутку, пока «свеча» еще горела в небе.

— Ну, как, гвардейцы, с питанием, с куревом? — спросил генерал.

Разглядев генерала, Якименко вытянулся:

— Хорошо, товарищ генерал.

— Хорошо-то хорошо, да вижу харчей у вас не густо… — Родимцев бросил взгляд на стоявший рядом котелок, из которого еще клубился пар, и протянул руку.

Якименко понял жест и подал генералу лепешку из вареного пшеничного зерна. Родимцев отломил кусочек, пожевал…

— Еще немного потерпите, друзья, — сказал он, помолчав. — И курево будет, да и харчи хорошие…

Вскользь брошенные генералом слова в действительности имели глубокий смысл. Дело в том, что как раз в эти дни заканчивалась длительная подготовка к захвату Дома железнодорожника. Успех этой операции должен был значительно обезопасить переправу через Волгу на участке сорок второго полка.

Дом железнодорожника стоял почти на самом краю крутого волжского берега, в ста — ста двадцати метрах от спуска к воде. Примерно столько же было от этого дома и до мельницы — главного опорного пункта полка. Дом был не достроен. Секция, обращенная к мельнице, представляла собой только наполовину возведенный первый этаж, но другая, северная, часть дома имела четыре этажа. Отсюда немцы и держали под огнем переправу в районе Соляной пристани.

Штурмом взять дом не удавалось.

Стали искать другие пути.

Из саперной бригады группа бойцов привезла взрывчатку с зарядами замедленного действия. Оставался сущий «пустяк»: внести все это в дом, занятый немцами.

Елин резонно возразил:

— Если уж удастся войти в дом, то как-нибудь обойдемся и без ваших замедленных взрывателей…

Тогда возник новый проект: предпринять подземно-минную атаку — так на языке саперов называют подкоп, который втайне ведут под занятые противником позиции. С таким предложением прибыл в полк дивизионный инженер. Эту идею Елин поддержал, и саперы принялись за дело. То был тяжелый и опасный труд.

Прежде всего надо было составить точный план дома. Эту, казалось, невыполнимую задачу возложили на полкового инженера старшего лейтенанта Керова. Как узнать план дома, занятого врагом? Не войдешь ведь туда с рулеткой в руках! Вглядываясь в очертания здания, Керов старался разгадать его внутреннее расположение. Неожиданный успех облегчил задачу. Бойцам второго батальона удалось проникнуть в южную, недостроенную часть дома. А достаточно было снять план одной его части, чтоб иметь полное представление о другой.

Теперь выяснялся объем предстоящей работы. На глубине пяти метров надо прорыть тоннель сечением один метр на восемьдесят сантиметров. Но удастся ли неслышно пройти под землей, когда над тобой враг? Где гарантия, что лопата ни разу не ударится о камень?

В полк прибыл саперный взвод.

Работа шла круглые сутки, но из-за недостатка места в забое одновременно могли находиться только два сапера. По мере того как уходили вперед, стало труднее дышать, керосиновые лампы гасли от недостатка воздуха.

На четырнадцатый день прошли сорок три метра. Дальше рыть было рискованно: галерея пойдет как раз под центром занятого противником дома, и очень мало шансов остаться необнаруженными.

Днем еще риск невелик: гул в Сталинграде стоял такой, что различить удары кирки где-то в глубине невозможно. Другое дело ночью, когда наступала относительная тишина. Тогда условия для подслушивания становились идеальными. Пришлось применять звуковую маскировку. Минометчики второго батальона, на участке которого стоял дом, всю ночь вели методический огонь с интервалами в несколько минут. Кроме того, по ночам в минной галерее время от времени делали короткие перерывы в работе. Все это позволило подобраться к самому дому незамеченными.

Выкопали минную камеру и через подземную галерею неслышно перенесли в нее полторы сотни ящиков — три тысячи килограммов взрывчатки. От подрывной станции, устроенной на мельнице, к минной камере протянули электропровод.

Когда все было готово для взрыва, наши бойцы, засевшие в южной части Дома железнодорожника, незаметно оттуда ушли. Все близлежащие траншеи надежно перекрыли — ведь полетят камни, да еще какие!

Одновременно готовилась атака: она должна была начаться сразу после взрыва.

Ждали взрыва и разведчики Лосева. Их расчет был прост: ошеломленные немцы обязательно побегут — тут и лови «языка»! Представив себе все возможные пути, по которым бросятся наутек перепуганные фрицы, Лосев расставил четырнадцать своих ребят по нескольким засадам.

Наконец все приготовления кончились.

На подрывной станции Керов не отнимал телефонной трубки от уха.

— Через минуту! — услышал он голос Елина.

Керов подал знак саперному офицеру с подрывной машинкой в руках.

Раздался взрыв.

Как только осел выброшенный грунт, началась атака. А в стороне, в угаданном Лосевым направлении, разведчики захватили вражеского ефрейтора. Немец, в сущности, не пострадал от взрыва, а, как и предполагалось, бросился в испуге бежать куда глаза глядят, но на его беду поблизости оказался сам Хватало…

Воронка имела в глубину пять метров, а по диаметру раза в два — три больше. Немало фашистов оказались погребенными под развалинами, но часть четырехэтажной стороны дома все же уцелела.

Выжить оттуда немцев удалось несколько позже. То был знаменитый штурм Дома железнодорожника, вошедший славной страницей в историю Сталинградской битвы. Три штурмовые группы по 6—8 человек стремительно ворвались в дом еще до того, как немцы успели опомниться от мощного артиллерийского налета и интенсивного пулеметного обстрела. Уже через тридцать минут боя пали все очаги