– Рия и твоя пациентка тоже.

– И все же это особая операция, и я…

– Никто не даст тебе оперировать. Твое дело – смотреть и учиться. Ты заслужила присутствовать на операции, но только потому, что хорошо работаешь! В противном случае я бы без малейших колебаний выбрал другого интерна.

От неожиданности я замираю на месте.

– Эммм… я сделала что-то не так?

– Нет. Просто не хочу, чтобы ты или кто-то другой думал, что у меня к тебе особое отношение.

– Из-за жарких ночей, которые мы провели вместе? – язвительно усмехаюсь я, чувствуя нарастающую злость. – Что ты такое говоришь?

Упираю руки в бока. Нэш вздергивает подбородок, как это обычно делаю я, и не отвечает. На его скулах проступают желваки.

– Не знаю, нравлюсь ли я тебе как коллега, как человек или как женщина, но «особое отношение» – это твои личные заморочки. Твой страх. Ты боишься, окружающие допустят мысль, что ты можешь быть предвзятым. – Я тяжело сглатываю, опускаю руки и смотрю Нэшу в глаза. В них бушует буря. – Но хуже всего другое. Ты думаешь, я бы воспользовалась своим телом, чтобы получить привилегии. – Ничего не могу поделать: мой полный обиды голос с каждым словом звучит тише, и между строк читается: «Я не ожидала от тебя такого».

Ухожу, оставляя Нэша в коридоре, посреди рабочей суеты. Мы увидимся на операции, а пока мне нужно отвлечься, привести мысли в порядок, а затем принять факт: как это ни печально, не все могут быть моими друзьями.

По пути мне встречается Йен.

– Я хотел спросить, как дела, но теперь у меня другой вопрос: кто прикончил твоего любимого котенка? – интересуется он, засунув руки в карманы. В его взгляде читается тревога.

– Никто. Тебе что, делать нечего? – огрызаюсь я, потом делаю глубокий вдох. – Извини. Я просто устала. Давай поговорим попозже?

– Брось, Лора. Не хочешь рассказывать – не рассказывай, но врать-то зачем?

– Я немного разозлилась, но теперь все в порядке.

Йен озирается по сторонам. Его взгляд останавливается на чем-то, выражение лица меняется – смягчается и становится понимающим, и я догадываюсь, что он увидел. А точнее – кого. Замечательно.

– Что он сделал? – Йен, скрестив руки на груди, серьезно смотрит на меня.

– Ничего.

– Как же. И поэтому ты сразу поняла, о ком речь. Так что он сделал?

Пытаюсь обойти его, но он преграждает мне путь.

– Ну хорошо! Он сказал то, что мне не понравилось. Доволен?

Йен лишь приподнимает бровь и выжидающе молчит. Я продолжаю, внезапно решив выговориться:

– Он подчеркнул, что допустил меня до операции только потому, что я хорошо работаю, а не потому, что у него ко мне особое отношение. Кто бы там что ни думал, – я улыбаюсь преувеличенно радостно.

– Вот фигня, – бормочет Йен, потирая лоб. – Иногда он нечто… ты тут ни при чем.

– Все хорошо. Нэш – мой босс. Не то чтобы мы встречались или спали вместе… Я раз переночевала у него, а до этого мы выпили в баре. Ничего между нами не произошло! – тараторю я, боком пробираясь мимо Йена.

– Он не хотел тебя обидеть.

Невольно замираю.

– Почему ты так его защищаешь, Йен? Почему думаешь, что… Ладно, забей! Все хорошо, – повторяю я, спеша в процедурный кабинет.

Три часа спустя мы с Нэшем так и не помирились, но это не имеет значения. У нас есть дела поважнее – например, новое сердце Рии, которое прибудет с минуты на минуту.

Я не впервые оказываюсь перед дверью с табличкой «Посторонним вход воспрещен», но впервые переступаю порог. Здесь царит оживление, а воздух пропитан сосредоточенностью.

Начинаем! Пути назад нет.

Захожу в санпропускник. Сердце бьется так громко, что, кажется, его слышат все вокруг. Отчетливый стук вторит моим шагам, пока я иду в туалетную кабинку. Я была в туалете трижды, прежде чем отправиться в операционную, но нервы давят на мочевой пузырь. Вернувшись, снимаю обувь и форму, заплетаю волосы в аккуратную тугую косу. Вещи убираю в шкафчик.

Я стою в одном нижнем белье и тяжело дышу, мой пульс и мысли мчатся наперегонки, а страх их догоняет. Вдруг я напортачу? Вдруг выставлю себя дурой? Вдруг… Столько вопросов и вариантов развития событий, но есть лишь один способ найти ответы.

Я делаю глубокий вдох, закрыв на секунду глаза, потом дезинфицирую руки. Меня ждет зеленая хирургическая форма – шапочка, под которую я прячу волосы, штаны, туника, носки, специальная обувь и маска с фиксатором для носа. Подгоняю маску по форме лица. Закатываю рукава до плеч.

Я прохожу в операционный блок. В предоперационной меня встречает Нэш. Кроме него, компанию мне составляют страх и оглушающе громкие мысли.

Операционная готова, инструменты стерилизованы и разложены, операционный стол ждет. Нэш показывает мне все самое важное. Знакомлюсь с командой.

Рию привозят на каталке в сопровождении анестезиолога. Девочка спит и выглядит бесконечно спокойной. Пока ждем доктора Гарднера, который будет проводить трансплантацию, перекладываем девочку на стол. Я тщательно проверяю правильность расположения тела, после чего Нэш подходит к нам и немного поправляет. Ловлю каждое его движение. Но думаю не о нас, только о Рие. И молюсь, чтобы все прошло хорошо.

Мы идем в умывальную, чтобы обработать руки перед операцией. Я знаю, как проводится хирургическая дезинфекция рук, но мне все равно показывают. На всякий случай.

После возвращения в операционную ко мне подходит медбрат и помогает надеть стерильный хирургический халат. Нэш уже готов, но, несмотря на это, терпеливо ждет, пока я закончу, чтобы мы могли продезинфицировать место операции. Мы моем и дезинфицируем область груди, и при виде маленькой девочки, готовой к операции, у меня встает ком в горле. Потом мы накрываем ее, и Нэш объясняет, как держать стерильную простыню, чтобы не нарушить стерильность.

– Пока все выглядит неплохо, – говорит он, и я киваю. Мы закончили. Все готово.

Глава 21

Лора

Я стою среди медсестер, занятых своими делами. Нэш готовится к операции. Он сосредоточен до предела. Поверить не могу, что я здесь и наблюдаю за происходящим! Все вокруг действуют как единый механизм. Я забываю про нашу с Нэшем ссору. Теперь важен только пациент. Только Рия.

И сейчас она лежит на операционном столе.

Вот-вот появится доктор Гарднер. При мысли, что через несколько минут я буду наблюдать за ним и Нэшем, а может, даже помогать, меня подташнивает – от предвкушения, адреналина и паники. Это важная и ответственная операция. Речь идет о жизни ребенка.

Температура в помещении комфортная. Мне здесь нравится, хотя