Облизываю сухие губы, прижимаюсь к мужу. Чувствую давление головки на вход. Задыхаюсь и с разбега мчу к опасной бездне.

Наиль встает коленями на диван позади меня и медленно и ощутимо входит. Сантиметр за сантиметром. До самого упора. Грея горячим дыханием затылок и теснее обнимая где-то под рёбрами.

— Ты очень красива, — звучит обволакивающий голос мужа. — Моя охуенная девочка.

Под назойливым вниманием карих глаз пытаюсь сдержать рвущийся наружу стон удовольствия, прикусывая губы до крови.

Мы на кураже, адреналине. Под алкоголем и красочными впечатлениями от праздника. С новой компанией — свободной, раскованной. В новой жизни, с деньгами и появившимися вдруг возможностями. Наверное, было бы глупо считать, что при таких данных в отношениях мы будем использовать только старое.

Картинки на экране моргают, меняются. Взгляд Саши остаётся на мне. Внимательный, долгий. Жутко увлечённый и пробирающий до мурашек. Я примерно понимаю, о чём он думает, но забираться в голову ни за что не рискну.

Темп нарастает, проникновение становится глубже. Напряжение ощущается каждой клеткой. Звенит, собирается на теле капельками пота.

Наиль сильнее давит на поясницу, заставляя меня упереться ладонями в обшивку дивана.

Быть ближе к Журавлёву. Вдыхать его запах. Наблюдать, как дьявольски мерцают глаза, и высоко вздымается грудная клетка.

Чувствовать жар.

Скользить взглядом по напряженной шее, широкой груди и твёрдому рельефному прессу. Опускаться ниже. Умирать от порочности.

В горле ком, я хрипло дышу. Член выходит из меня, а затем врывается в полную силу, задевая половые губы и все чувствительные точки разом, подталкивая меня к пропасти и натягивая пружину в животе до предела.

Я искреннее пытаюсь оттянуть наступление оргазма в столь непривычной для себя обстановке. Борясь с накатывающим возбуждением, никогда не подводящим предчувствием. И с собой.

Вопреки логике и здравому смыслу член влажно и быстро скользит, даря массу эмоций. Губы приоткрываются от удовольствия, глаза шарят по чужому обнажённому телу. Пытаясь абстрагироваться — ищу татуировку. Одну вижу на левой половине груди, вторую — на бицепсе. Внизу живота чисто.

— Нравится? — долетает вкрадчивый голос.

Вижу самодовольную улыбку, кривлю губы. Очевидно, соврал. Нет никакой татуировки. Это было сказано, чтобы проверить, заинтересовало меня или нет? Судя по тому, что я без труда попалась на крючок — да.

Саша вскидывает левую руку в воздух и тянется ко мне. Наплевав на то, что я замерла — устремляется к груди. Оглаживая, сжимая. Не церемонясь. Пока ему усердно сосут.

Амплитуда движений Наиля становится хаотичнее. Пальцы сильнее впиваются в бёдра. Его охуенную девочку трогают. И нет никаких сомнений в том, что он это видит.

Внутри меня зреют злость и возмущение. Теплые ладони вызывают жжение.

Муж сказал, что всё под контролем, но тогда почему чужие руки столь приятно ласкают соски, перекатывая их между пальцев?

Отпусти.

Потрогай ещё.

Уйди.

Оттяни и сожми.

Меня разрывает от противоречий и неправильности происходящего. Я не была готова к тому, что тело ласкают сразу два красивых мужчины. Что в сексе может быть больше, чем пара. Что нырнуть с головой в бездну не страшно. Там сладко, и океан разнообразных фантазий.

Опускаю голову, видя цветные блики и, очевидно, смиряясь с тем, что отключить чувства не получится. Сердце грохочет, бахает и сходит с ума.

Развожу ноги шире, прогибаюсь глубже. Встречаю размашистые и безумные движения.

Наиль перемещает ладони на ягодицы, впивается в них пальцами. Таранит сильнее — на максимум. Я сдавленно стону, зажмуриваясь и переставая искать мотив в царящем вокруг пороке.

Ладонь Журавлёва вдруг отпускает мою грудь. Едет по шее, сдавливает скулы и приподнимает подбородок.

Встретившись с заглядывающими в душу глазами, не смотрю, а бью, надеюсь, наотмашь.

Чувственные губы вздрагивают. Пальцы касаются моих губ, задевают. Большой — надавливает на нижнюю и толкается в зубы. Я сопротивляюсь, но недолго — вскоре размыкаю, впуская в рот.

— Соси, — просит беззвучно.

Тебе — уже.

Хочется протестовать, слать наглеца на хрен. Избавляясь от ненужного внимания и принимая лишь ласки Наиля, но все нервные окончания вдруг воспаляются, а картинки перед глазами меркнут. Есть только воздух — густой, наполненный жадностью и кишащий развратом. И запах, от которого привычный устойчивый мир падает и рушится, превращаясь в пыль и пепел.

Кино заканчивается, экран темнеет. Звук глохнет, выделяя лишь мои стоны.

Плавно идут титры.

Палец давит на язык, я смачиваю его слюной и обхватываю губами. Как и просил, сосу. Теряясь от удовольствия, скребя ногтями обшивку и попадая в капкан кайфа, который лишает возможности говорить, сопротивляться и мыслить.

Глава 27

Я просыпаюсь от громкого голоса за стеной. Нехотя открываю глаза.

Кажется, будто и не спала вовсе. Бодрости ноль, голова чугунная. Осознавать, что нахожусь не дома, а в чужой спальне, и вовсе мучительно.

Единственное, что утешает — близость мужа и его спокойное размеренное дыхание.

Жмусь к Наилю под бок, замираю. Постепенно восстанавливаю события вчерашней ночи и едва не стону от бессилия и невозможности всё отмотать.

Было остро, на пределе. Порочный секс, случайные зрители. Кинофильм, стоны и всхлипы. И взгляды, которых было запредельно много.

Низ живота сводит судорогой, наплыв желания обескураживает. Я свожу вместе колени и пытаюсь выровнять участившееся дыхание, но ничего не получается.

После того, как я поймала оргазм, Наиль вновь прижал меня к разгорячённой груди. Брал медленно, плавно. Куда смотрел, и какие фантазии прокручивал в сознании — предпочитаю не думать, но примерно догадываюсь.

Вскоре Настя забралась верхом на Сашу. Откинула волосы за плечи и начала двигаться. Живо, чувственно. Изредка бросая взгляды на моего мужа.

Как прощались — не помню. Только то, как шла в спальню на ватных ногах, принимала душ и смывала с бедер подсохшую сперму.

Зато уснула потом моментально, едва голова коснулась подушки. Наверное, организм решил включить защитную реакцию и таким образом оградить меня от навязчивых вопросов и мыслей.