– Ради Кэпа? – переспросила Настя.

– Да. Иначе – он умрет.

– Если так, то я готова…

– Хорошо!

– И что мне надо будет сделать?

– Ты уже видела скалу, когда вы прилетели сюда. К ней пытался… в общем, должен был пришвартоваться мой дирижабль. Так вот, на этой скале живет семейство летучих мутантов. Три твари – мать, отец и мелкий упырь.

– Семейство? – девушка сморщилась, будто проглотила горькую пилюлю.

– Да, я же говорю, миссия не из легких. Только если Ожогин тебе действительно дорог, то можно пойти на это. Только если так… Он ведь тебе дорог, да?

Настя кивнула. Владыка ухмыльнулся. Похоже, тут была давняя история с этим Ожогиным и Настей. Они либо любовники, либо были ими. Последнее даже лучше – в таком случае люди считают, что они обязаны заботиться о своих бывших половинках до гробовой доски. Верховный никогда этого не понимал, но на привязанности вполне можно сыграть!

– Но – имей в виду! – тебе надо обязательно убить монстра. Хотя бы одного. Не ранить, не покалечить, а убить. А потом – вырезать сердце. Именно из него мы и добываем противоядие, – сказал Владыка. – Ты готова?

Настя кивнула.

«Тем лучше, она еще не знает, что на самом деле ее ждет», – подумал Верховный и хлопнул в ладоши, приказывая охране вернуться. Надо было готовиться к вечеру – добыча мутанта всегда превращалась в зрелище, на которое неизменно стянутся посмотреть все жители города. И раскольники тоже будут там. Самое время взять их горяченькими!

– Позовите мне главу Инквизиции, – бросил Верховный, когда охрана увела девушку. Нужен был план для решающего удара. Этих тварей нужно было опередить и четвертовать до того, как они приступят к мятежу.

«Почему ты меня не убиваешь?»

Ответа не последовало.

Лишь заунывный ветер за спиной. Ожогин оглянулся, но ничего не увидел – только чернота.

Тяжесть наваливалась и отступала, словно лежал он в могиле, а неведомый то закидывал его землей, то вновь откапывал.

Хотелось пить. Еще больше – есть. Голод давил, стягивая желудок в тугой узел.

«Или я уже мертв?» – эта мысль не давала покоя. Капитан поглядел на свои руки. Обычные руки. Не синие. Можно пошевелить пальцами. Можно сжать в кулак. Можно этим кулаком ударить себя. Только боли не почувствуешь – словно бьешь себя по лицу куском поролона. Странное ощущение.

В какой-то момент Ожогин запутался – то, что он сейчас смотрел на себя – это он настоящий, или же это только образ, который нарисовал его умирающий мозг, чтобы хоть как-то ассоциировать свои мысли и воплотить в более понятные черты?

«Матрица» какая-то!» – хмыкнул капитан, вновь пытаясь себя ударить. Бесполезно. Не призрак – рука не проходит сквозь тело, но боли и даже тактильного ощущения прикосновения не было.

Ожогин вновь начал оглядываться в попытке увидеть хотя бы намек на свет. Разглядел лишь землистый туман, стелющийся под ногами. Свет – тот самый, в который он прыгал и с помощью которого путешествовал в головы ребят, – его не было.

«Где ты?»

Зона исчезла и на связь больше не выходила. Что же случилось? Ответа не было.

Ожогин пробыл в задумчивости, казалось, целую вечность. И даже начал считать, чтобы не сойти с ума. На цифре 752 почувствовал легкий укол – словно укусил комар – в районе сердца. И сразу все понял.

«Кто-то поддерживает в моем теле жизнь. Там, снаружи, в реальности. Поэтому Зона не может меня забрать».

Но радость быстро сменилась тревогой. Новая мысль пришла на ум – и она была пугающей:

«Тех, кто пытается бороться с Зоной и идти ей наперекор, ждет нечто страшнее смерти».

Настю вели по тесным переулкам, все время подгоняя вперед.

– Полегче, парниша!

Сопровождающий солдат ничего не ответил. Да и сложно было что-то прочитать на его лице, потому что как такового лица у него и не было – лишь медная пластина, изрядно пошарканная, в некоторых местах покрытая зеленоватым окислом.

Тот странный тип, которого все почтительно называли Верховным, говорил непонятные вещи, но одну мысль она уяснила – чтобы спасти Ожогина, нужно добыть сердце какой-то жуткой твари.

«Ничего сложного, – приободрила себя Настя. – За свою бурную жизнь я не одну тварюгу собственными руками на тот свет отправила».

Оружия, правда, никакого не дали. С большими спорами девушка отвоевала себе небольшой нож, и тот тупой – чтобы рассечь грудину твари и извлечь сердце.

Проулки закончились – двое зашли в небольшой проем и двинули по темным лабиринтам. Девушка шла почти наугад, то и дело оглядываясь по сторонам, боясь запнуться обо что-нибудь, солдат же ступал быстро и упруго, зная все повороты и ловко уворачиваясь от торчащих из стен каменных полок и подставок для факелов.

Мало-помалу коридор сужался. Идти стало труднее, под ногами захлюпало, со стен начали сочиться струйки воды.

– Мы верной дорогой идем? – спросила Настя, с нескрываемой ненавистью поглядывая на бойца.

Тот ничего не ответил и лишь махнул рукой, приказав следовать за ним.

Они долго шли по прямому коридору. В какой-то момент Настя обратила внимание, что с правой стороны видны едва заметные проемы – металлические двери. Чуть притормозив, девушка с трудом прочитала:

ВХОД 6-А В САРКОФАГ

ВНИМАНИЕ! ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА!

Солдат вновь поторопил Настю. Девушка ускорила шаг и ради любопытства, пройдя мимо двух следующих дверей, остановилась у третьей.

ВХОД 9-А В САРКОФАГ

ВНИМАНИЕ! ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА!

Стало любопытно.

– А что это у вас тут за саркофаг такой?

– Не положено знать, – хмуро ответил охранник.

Девушка попыталась расспросить его настойчивее, но тот лишь ускорил шаг.

«Странно, – подумала Настя, глядя на очередную дверь. – Уж не хранилище ли там радиоактивных отходов? В Зоне такого добра полно. А мы тут шастаем, гадостью дышим!»

К тому моменту, когда они дошли до двери, под ногами уже шумел небольшой ручеек. Было видно, что этим путем давно не пользовались – потолок облеплен паутиной, в которой что-то копошилось и иногда раздавался сдавленный писк.

Выполнив замысловатые пассы руками, солдат открыл дверь. Пахнуло тиной и гнилью. Настя выругалась, но послушно вошла внутрь. Помещение оказалось небольшим, продолговатым, но тупиковым – ни в одной из стен дверей больше не было.

– Все-таки ловушка? – хмыкнула Настя, готовая в ту же секунду напасть на бойца и перерезать ему глотку тупым ножом. Если надо будет – даже свернуть шею голыми руками.