В ее словах Рина четко проследила, что Тириска намерена дать Кёрфину шанс в случае успешного завершения операции «Собирашка». Ну или это была просто женская хитрость, призванная добавить ему храбрости. В любом случае сработало безотказно: сутулые плечи Кёрфина распрямились настолько, что он уперся макушкой в потолок кабины.

– Ну тогда встретимся позже, а ты присмотри за детьми. – Он с решительным видом главы семейства выпрыгнул из грузовика и остался робко стоять возле него, словно вся его уверенность потерялась в прыжке.

Рина тяжело вздохнула. Все ее тело давно затекло, но этим мрачным промозглым вечером ей больше всего на свете хотелось приклеиться к сиденью, врасти в него и ни за что не выходить наружу. Альберт под боком взволнованно ерзал и поглядывал на сестру. Наверное, у него были сейчас такие же смешанные чувства, как и у нее. Рина бы думала и сомневалась еще долго, но звук заведенного двигателя сократил время на принятие решения до пары секунд.

– Погоди, – сказала она Тириске, с которой тоже успела перейти на «ты». – Я пойду с ним. Двигайся, Альберт.

– Куда ты, отчаянная твоя головушка? – схватила ее за руку Тириска. – Так сильно затылком ударилась?

– Я тоже с ним. – Альберт спрыгнул со ступеньки вслед за Кёрфином. – Я город знаю намного лучше, чем он. А еще у нас там бабушка живет.

– А у меня больше опыта с Собирашками, – добавила Рина.

– Ну серьезно! Взгляните на себя! Одна еле ходит, другой ей в пупок дышит! – В голосе Тириски слышалось отчаяние. – Вы заигрались в героев, малышня. Пора заканчивать. Он вполне справится и без вас.

– Я в нем не сомневаюсь, – сказала Рина, – но наш план подразумевает командную работу.

Шумный вздох Тириски заполнил всю кабину и выбрался наружу разряженным облачком пара.

– Ладно, кто я такая, чтобы вас останавливать? Значит, ты присмотри за детьми, кудесник. И если с их голов хоть волосинка упадет, я тебя этим грузовиком перееду, понял?

Кёрфин громко сглотнул.

– Понял.

– Ты должен держаться за эту женщину! – наставительно сказал ему Альберт, когда грузовик уехал настолько далеко, что свет фар затерялся в темноте. – С таким характером она ни за что не даст тебе спиться.

– И будь готов к тому, что она не спросит твоего мнения, если захочет от тебя детей, – рассмеялась Рина.

– Она ни разу не сказала, что я пьяница или неудачник, – заметил Кёрфин, почесав затылок. – Хотя она довольно прямолинейна.

– У тебя появился шанс! – Альберт хлопнул его по спине. – Но только если помоешься и побреешься уже наконец. Ты ужасно воняешь, но ей, судя по всему, даже твой пот таким уж гадким не кажется – она не морщилась рядом с тобой. Поэтому держись за нее так же крепко, как зажимаешь в подмышках полынь.

Рина расхохоталась до икоты, но эта короткая вспышка веселья быстро погасла, стоило ей посмотреть на Дитромей, который в ночной тьме выглядел гораздо более зловещим, чем при свете дня.

– Это настоящие развалины, – констатировал Альберт.

– Сколько же времени и сил понадобится, чтобы все тут восстановить? – задумался Кёрфин.

Рину тоже беспокоил этот вопрос, но Альберт считал, что не стоит напрасно тревожиться, потому что «у короля точно есть план». Вот только Рина давно перестала надеяться на Рондевула Первого. Она уже поняла, что и взрослые могут быть беспомощными, ошибаться и не иметь никаких планов.

– Лучше подумай о том, как ты теперь разбогатеешь! – Альберт снова хлопнул Кёрфина по спине. – В мире столько разбитых стекол! Ты озолотишься уже просто на том, что будешь чинить людям окна в домах!

– А ты прав!

Слушая болтовню за спиной, Рина шагала по влажной траве, как никогда радуясь брезентовым брюкам, и не отрывала взгляда от Дитромея. Память все еще накладывала на эту унылую панораму образы нарядных проспектов, дворца с рубиновой крышей, уютных парков и мостов с языками пламени на стелах. На их фоне нынешняя столица казалась окоченевшей мумией в рванье. Холодной, черно-синей, с редкими проблесками фонарей – заблудившимися на могиле чудища светлячками.

– Итак, что у нас за план в итоге? – спросил Кёрфин, сунув руки в рукава форменной заводской куртки. – Надеюсь, ты придумала что-то получше того чистого самоубийства, которое уже предлагала?

Рина беспомощно развела руками.

– План прежний – находим мастера Натана, подбираемся к нему как можно ближе, чтобы ты смог понять, в каком предмете содержится его душа, а после действуем по ситуации. Может, придется заманить его в узкий проулок, чтобы он расцепился на детали, как глиняная Собирашка… Может, кто-то из нас на него залезет, чтобы достать эту штуку, пока кто-то другой будет отвлекать. Это не тот план, который можно и стоит продумывать до конца. Потому что в этом случае он выглядит абсолютно невыполнимым. Лучше уж подступать к нему маленькими шагами, не заглядывая далеко вперед. Иначе оцепенеем и с места не сдвинемся.

Кёрфин почесал взлохмаченные волосы, сплюнул.

– Ладно, как будет, так будет… Может, у вас где-то завалялось прихлебнуть для храбрости?

– Нет! – хором ответили Альберт и Рина.

– Ладно, ладно, я просто пошутил!

Рина без труда отыскала ту самую дыру в стене, откуда впервые проникла в город, и через кусты посмотрела на темную улицу. Как и прежде, со всех сторон раздавался шум мелких Собирашек, сбившихся к окраинам из страха перед более крупными собратьями, но в зоне видимости ни одного кудесника не оказалось: похоже, возле этого разлома поживиться им было нечем.

– Надо идти к площади, – озвучила Рина свои мысли. – Мастер Натан точно где-то в центре.

Она услышала, как Альберт громко сглотнул, и заметила краем глаза, что Кёрфин выставил перед собой зеркальный кругляш, хотя пугать им было пока некого. Ему досталось зеркальце от мопеда, которое Тириска предусмотрительно открутила и взяла с собой, и Кёрфин явно считал его драгоценным талисманом.

– Ну что, выдвигаемся? – сказала Рина.

Но когда она уже готовилась подать остальным сигнал бежать в темный проулок, раздался отдаленный, но вполне различимый голос из громкоговорителя.

– Это еще что? – напрягся Кёрфин.

– Тихо! – шепнул Альберт. – Это король! Король говорит!

«Он тоже стал человеком?!» – подумала Рина, но вскоре поняла, что это не так.

Голос на самом деле принадлежал Рондевулу Первому, но нельзя было не заметить странные, не подходящие смыслу интонации и тот факт, что местами речь звучала более молодо и бойко, а местами хрипло, но глубоко и размеренно.

Это была запись. Одна из тех, что король создавал с помощью говорильной машины профессора Илония.

«Уважаемые жители Дитромея и гости города, напоминаю вам, что, благодаря нашим великолепным