брызг входили в воду. До дна они так и не доставали, погружая в вечный мрак все, что могло обитать на километровой глубине.

Идеальные очертания лагуны в форме круга, как бы нарисованного гигантским циркулем, были видны только громадным кондорам, парящим на высоте, позволяющей обозревать все и всех.

В предзакатные часы снежная вершина, одна из самых высоких в Западных Кордильерах, как в зеркале отражалась на водной поверхности лагуны.

На берегу лагуны в небольшой хижине сидели двое, излучавшие умиротворенность в этой пейзажной идиллии.

Ну, что, Илья Петрович, как вы здесь, удалось ли поработать?

– Алексей вы с Федором все прекрасно организовали. На биостанции Всемирной организации здравоохранения прекрасные условия. Сейчас многие сотрудники в отпусках, поэтому все сложилось для меня идеально. И местный переводчик есть, и машина, ну и, конечно, трехразовое питание. Почему я выбрал этот район? Потому что здесь, несколько лет назад, случилось сильное землетрясение, в результате которого на поверхность выбросило породы, залегавшие глубоко в земле. В радиусе пятидесяти километров я исколесил здесь много мест. Очень полезно и продуктивно. Отсюда я запросил Москву, благо есть на базе космическая связь, сделать снимки этого района из космоса. Короче, есть о чем докладывать, есть над чем поработать. Только вопрос в том, кому сейчас это надо. Для разработки проекта нужны хорошие инвестиции и среднесрочная перспектива. Горбачев слаб, и Союз может, вскорости, развалиться. Денег нет, Горбачеву Запад много обещает, но не дает. Как бы моя работа не оказалась бы «в стол».

Алексей не знал, как ответить на риторические вопросы геолога, а вместо этого порылся в рюкзаке и достал конверт. Это было письмо от Федора.

– Вот, Илья Петрович для вас, почитайте, получили последней диппочтой. Может там и ответы есть на ваши вопросы и сомнения.

Одновременно Алексей достал термос и разлил по чашкам чай из листьев коки. Задул ветер и потянуло прохладой. Лагуна постепенно меняла краски с голубого, на изумрудный. От вдруг появившейся ряби, отражение снежной головы вершины раскололась в мозаику на мириады частей.

Илья Петрович дважды перечитал письмо и задумался, глядя на воду, маленькими глоточками отпивая чай. Так он просидел минут десять. Алексей от природной дипломатичности вопросов не задавал. Надо будет, сам скажет, думал он.

Наконец геолог допил чай и попросил спички или зажигалку.

– Я думаю это лучше сжечь, всякое может случиться, и обронить можно, или еще что-то.

– Что вы имеете в виду?

– Да, на биостанции есть один странный тип – американец, все время вопросов много задает, присматривается. Меня Федор ориентировал, что, от таких, лучше подальше держаться. Из письма следует, что мы сегодня ночуем на биостанции, а завтра едем в какое-то ваше место, о чем вы мне расскажите по дороге. Поскольку еще одна ночь на станции, я письмо и сжег. Кстати этот американец немного говорит по-русски.

Двухэтажный особняк девятнадцатого века располагался в предгорье и был обнесен высоким забором. Он чудом уцелел при сильном землетрясении. А может быть был построен по науке. На ресепшен Алексею предложили соседнюю с геологом комнату, но за отдельную плату, так как он не был прописан в договоре Ильи Петровича с биостанцией. Приняли душ после пыльного спуска от лагуны, жаркого дня и еще теплого вечера. В спортивной одежде – джинсы, тенниски – спустились в ресторан. Столики размещались на лужайке под пальмами, деревьями папайи и манго. Рядом была большая клетка с Ара, который мог произнести несколько фраз на испанском языке. Но произносил их он только, получая какую-то еду.

Илья Петрович, уже на правах бывалого гостя Анд, предварительно заказал острую закуску из горной чечевицы с киноа и чили, кукурузную поджарку с мясом козлятины, а на горячее жаркое из ламы с овощами. Под красное вино от местного винодела вкус еды удваивался. Перед тем как перейти к кофе с коньяком решили позабавиться с попугаем. Алексей еще ни разу в жизни не видел такого аттракциона. Когда попугаю давали кусочки сырой чокло, он распушивал хвост, наклонял головку и, откусив несколько зерен, резко ее поднимал и, четко артикулируя звуки, произносил – «Бива, ла демокрасия!» (Да здравствует демократия). Другой коронной фразой птицы была – о футболе: «Марадона кампеон!» (Марадона чемпион). Говорят, что ранее он жил в аргентинской семье.

Общение с попугаем привнесло дополнительную экзотику и развеселило. Правда подошел хозяин птицы и сказал, чтобы гости вовремя остановились. Когда попугай улавливает запах алкоголя, то начинает отборно материться, так как рос на маргинальных задворках района Боки в Буэнос-Айресе.

Кофе с коньяком падал, как бальзам на душу, и не хотелось расходиться. Однако завтра ранний подъем.

Хотели было уже встать, как над геологом нависла плечистая фигура.

– Илья как я рад, что застал тебя, я обязательно хотел проводить тебя. Задержался, встречая коллегу из посольства. Давайте знакомиться, я – Дик Вокер, сотрудник ВОЗ, и он посмотрел на Алексея, а это – мой друг Рон Николсон, вице-консул посольства США.

Пришлось представиться и Алексею, несколько оробевшему от неожиданности. Такие внезапные встречи с американскими дипломатами всегда несли какую-то угрозу. Советские представители не раз подвергались подходам американцев, которые часто заканчивались провокациями. Под предлогом безопасности, некоторых сотрудников досрочно отправляли в Москву, «от греха подальше». А по жизни, это било по карману уезжающих. Кто-то не успел на кооператив накопить, кто-то на дачу. Алексею же на автомобиль нужно было откладывать еще около года.

Пока Алексей лихорадочно анализировал сложившуюся диспозицию, Вокер, бесцеремонно, подставил к столику два стула и пригласил всех сесть. Затем, достал из фирменного пакета две литровых бутылки «Джони Уокера» блэк лэйбл. Одну протянул Илье Петровичу и сказал:

– Илья – это продукция нашего семейного бизнеса, возьми с собой в Россию. И, откупорив вторую бутылку, добавил:

– А эту сейчас будем пить за твой отъезд. Ты что, хотел тихо «по-английски» уехать? Нет, мы тебя проводим по-нашему, по-техасски. Сколько мы с тобой выпили за это время? Ах, не считал, зато я считал, – вот и счет принес, и американец громко рассмеялся.

– Этого еще не хватало. Этот гринго мог спаивать геолога, а он – на это дело слабоват. И мог выведывать у него цели и задачи его миссии. Еще и за него придется отвечать, – не успокаивался Алексей.

Тем временем, и второй американец пытался вывести Илью Петровича «на брудершафт». От такой бесцеремонности, переходящей в хамство, у Алексея сводило скулы. Надо что-то делать и спасать товарища, который от второй порции виски заметно поплыл. А что сделаешь? Они все подливают и подливают. Геолог начал откидывать голову назад, теряя