— Из-за чего она умерла?

— Видимо, от страха.

— А если бы с нами случилось то же самое?

— Да ладно тебе! — засмеялся Кей. — Это же всего лишь жутковатая история, которую рассказывают студентам. Вроде тех, какими занимается доцент Крайм. Я вот никогда в них особо не верил, как бы он ни запугивал и не уверял, что всё это правда. К тому же, мы ведь не основателя академии Эрмеслан вызывали.

— Но Мари Триэль была связана с ним.

Избегая упоминаний книги и закладки, я рассказала Кею о портрете, который мне показал библиотекарь.

— Лучшей ученицей была, значит, — задумчиво повторил он. — Прямо как Теа Собрен у профессора Андриха. Он всё надеется, что, получив диплом, она останется работать в академии.

Я вспомнила госпожу Дорлин, секретаря ректора. Он ведь сказал, что она выпускница академии. Похоже, здесь такая традиция — оставлять при себе самых способных студенток. Любопытно, постигла ли Мари Триэль такая же участь? Кем она стала после того, как окончила учёбу? Может быть, она никогда и не покидала академию? Поэтому гримуар и остался здесь…

Я тут же высказала Кею эту догадку.

— Гримуары обычно хоронят вместе с их обладателями, — ответил он. — Или сжигают. Изредка они передаются по наследству, но для этого требуется специальное распоряжение, которое указывают в завещании.

— Почему так сложно? — удивилась я.

— Видишь ли, отношения в семье могут быть разными. Некоторые не желают оставлять потомкам даже мелкой монетки, не говоря уж про накопленные в гримуаре заклинания. Ведь неизвестно, как другие могут ими распорядиться. Уничтожить их бывает куда безопаснее. Поэтому очень подозрительно выглядит гримуар, спрятанный на чердаке.

— И правда, странно, — согласилась я. Мари Триэль наверняка уже давно нет в живых, ведь с тех пор, когда она здесь училась, сменилось несколько поколений семейства Эрмеслан. Нынешний ректор — прямой потомок основателя.

Но почему же гримуар не был похоронен вместе с хозяйкой? А, может быть, он остался её потомкам, и кто-то из них забыл его на чердаке, а вовсе не она сама? Узнать бы, были ли у неё дети, внуки и правнуки…

Я вспомнила девушку с портрета и попыталась представить её старушкой. Не получалось. Мари Триэль виделась мне всё такой же юной, как и в тот день, когда её рисовали.

— Кажется, нам лучше уйти, — произнесла я, подхватывая со стола пустые тарелки. Для этого мне пришлось высвободить пальцы из-под ладони Кея. Всё время нашего разговора он так и не убирал руку. — А то, вдруг, доцент Крайм опять заглянет. Найдёшь, где спрятаться от него? Может, у меня? В женское общежитие он точно не пойдёт.

— Напрасно ты так думаешь, — отозвался Кей. — Найду. Не беспокойся. Лучше поразмысли о том случае с книгой. Я думаю, она неспроста оказалась на твоём столе.

Я поёжилась. От мысли, что кто-то разыскал опасную книгу, чтобы причинить мне вред, по коже пробегала холодная дрожь. Никаких подозреваемых, кроме Теа, у меня на примете пока так и не имелось.

— Береги себя, — сказал Кей, когда через некоторое время мы расставались в коридоре.

— И ты, — ответила я и направилась к своей комнате.

Оставшееся до назначенной встречи время я провела, перебирая одежду в шкафу. Думала, что монотонное занятие поможет успокоиться. Но действовало это не слишком-то хорошо. Я в очередной раз отметила, что вещи, доставшиеся мне от предыдущей обитательницы комнаты, были подобраны с отменным вкусом. Хотелось поблагодарить за них сильфиду, но Эрика не знала, заглянет ли та когда-нибудь в гости.

Незадолго до полуночи я спустилась вниз и тихонько выскользнула из комнаты. Соседка уже крепко спала. В коридоре не слышалось ни скрипа, ни шороха. Все двери плотно закрыты. Изображения на них неярко светились, как и кружащиеся под потолком шары.

До балкона я добралась быстро и без приключений. Там никого не оказалось — должно быть, та, что написала мне записку, ещё не пришла. Пустое пространство, кованые перила с ажурными переплетениями причудливых узоров, на полу широкая полоска лунного света. Луна здесь выглядела особенно огромной и яркой. Незнакомой.

Я некоторое время походила туда-сюда, затем облокотилась на перила и бросила взгляд вниз. Сейчас женское общежитие располагалось на втором этаже. Не так уж высоко — можно было рассмотреть кусты внизу. В лунном свете они выглядели мрачновато. Почему никто не догадался поставить вокруг здания академии фонари?

Шагов за спиной я не слышала. Не замечала чужого присутствия до последнего. А, когда почувствовала резкий и сильный толчок в спину, оборачиваться было уже поздно.

Говорят, будто кошки могут падать с высоты второго этажа почти без всякой опаски и приземляться на лапы. Но я не была кошкой, как и спортсменом-прыгуном. Поэтому никаких шансов сгруппироваться в полёте и ловко опуститься на ноги у меня не оставалось.

Падение оказалось недолгим. Земля приближалась с пугающей скоростью. Кусты зловеще покачивались на ветру и протягивали мне навстречу острые ветки. Ещё чуть-чуть, и я свалюсь прямо на них! А с моим извечным невезением едва ли это получится успешно.

Так я успела подумать до того, как почувствовала хлестнувшие по голым рукам листья.

Куст спружинил подо мной, как старая кроватная сетка, на которой я любила прыгать в детстве, затем сбросил на землю и встряхнулся, будто говоря «Как вы мне все надоели!». Похоже, неким подобием разума из здешних растений обладал не только орфин дивный. Благодаря кусту, я ушиблась несильно, больше исцарапалась о ветки, а ещё… кажется, упала на кого-то.

Во всяком случае, голос, который я услышала, был очень недовольным и принадлежал явно не кусту.

Через некоторое время в темноте загорелся свет, который исходил не из магического шара, а от самого обычного ручного фонарика. Какой-то парень держал его в одной руке, а второй обшаривал траву. Нащупав что-то, он издал радостный возглас и тут же нацепил на нос большие очки в старомодной оправе. И тут я его узнала. Парень, которого я видела в кабинете ректора!

— Могла бы падать осторожнее, — пробурчал он, глядя на меня.

— Извини, — отозвалась я, поправляя юбку. По правде говоря, я рада была здесь кого-то встретить. К тому же, его тоже планировала разыскать — после несостоявшегося разговора с рыженькой девушкой.

Интересно всё-таки, кто же меня столкнул и почему? При воспоминании о толчке в спину я ощутила, как руки мелко затряслись, и обхватила ими колени. Я всё ещё сидела на земле, но холода почти не чувствовала. Незнакомец перестал потирать локти и устроился рядом. Свет фонарика выхватывал из темноты то его взлохмаченные волосы, то белую рубашку с галстуком, то блестящие чёрные ботинки.

— Как звали корыстную даму, которая отправляла Фунтика клянчить деньги якобы на домики на бездомных поросят? — вдруг выпалил парень.