Ильхи снова рассмеялись. Я нахмурилась, пытаясь сообразить, о чем они говорят. Лунная ночь? И что в ней такого?

– Эй, глянь-ка. Что это с рыбой творится? – раздался сбоку удивленный голос Эйтри. – Посмотри, Верман! Набилась под причал, можно руками черпать. Словно ее хорошенько чем-то прикормили!

Я испуганно свернулась в своем убежище. Еще как прикормили! Протухшим мясцом!

Верман что-то ответил, но уже дальше. Похоже, он отошел в сторону и увел с собой назойливого Эйтри. Неужели догадался, что я прячусь в бочке? Возможно….

И тут мое ненадежное пристанище вздрогнуло и закачалось.

– Эй, грузите осторожнее! – прикрикнул Верман. – Это особая солонина от Наны, за нее в Канумгарде дадут хороший кошель серебра! Крышку держите!

Бочку перенесли на лодку, шумно ударила волна. Я уже едва дышала, но держалась, повторяя как заклинание: скоро все закончится. Скоро я буду дома!

– Эй, Верман! Постой! – крикнул с причала Эйтри, и я похолодела.

Ну что еще этому одноглазому надо? Неужели что-то заподозрил?

– Будешь в Аурольхолле, захвати каких-нибудь побрякушек. Женских. Колец и браслетов. Шелк на платье.

– Возьму, Эйтри, возьму, – добродушно отозвался капитан хёггкара. – Готовь пепел на оплату! Девы нынче дорого обходятся!

– Эйтри-Янтарь всегда платит по долгам.

– И то верно! – Верман захохотал, и лодка наконец отплыла от берега. Все еще не веря своему счастью, я сидела не шевелясь, пока мы добрались до хёггкара. И лишь там, в трюме, отодвинула крышку. Вывалилась наружу, рухнула на доски пола и задышала ртом, благодаря небо за живительный свежий воздух.

– Ты должна мне целую бочку отличной солонины, – мрачно поведал стоящий рядом Верман. – И благодари Перворожденных, что Эйтри не сунул нос, чтобы проверить товар. У этого ильха нюх, как у горбоволка. Тебе повезло, дева. А теперь полезай-ка обратно. Пока не покинем эти воды, лучше тебе не высовываться.

Он ушел, хлопнув дверью, а я осталась в тесном помещении, среди сундуков, тюков и бочек. Здесь было всего одно крохотное оконце, к которому я и прильнула. По темной синеве неба разлился алый закат. Вверху уже блестели слезы звезд, внизу все еще желтела полоса света. Красиво… Пожалуй, такого красивого заката я не видела уже многие годы. Или я не смотрела?

Хёггкар мягко покачивался на волнах, покидая Последний Берег. Некоторое время я все еще видела проклятый Саленгвард, полосу леса, таверну Наны… Внутри что-то дрогнуло, и я моргнула. А потом все это затянуло сумраком, остались лишь редкие огни да силуэты домов. Зато впереди уже виднелся выход из бухты. Скалы, сужающиеся кольцом. А за ними – фьорд. Море. Свобода!

Я вцепилась в край оконца, жадно вдыхая соленый воздух. Вот оно – спасение! Уже близко!

И тут хёггкар тряхнуло. И еще раз. Словно кто-то толкнул его снизу. На борту забегали встревоженные ильхи, Верман что-то крикнул. Я до рези в глазах всматривалась в сумрак, пытаясь понять, что случилось. Что происходит? Мы напоролись на подводные камни? Надеюсь, у Вермана крепкое судно!

Корабль снова вздрогнул, на этот раз сильнее. И тут совсем рядом кто-то заорал:

– Крак-е-н!

Что?

Из водной глубины взвились в воздух несколько гигантских щупалец. Одно грохнуло по стене, прямо рядом с моим окошком, и прежде чем заорать, я успела рассмотреть множество розоватых присосок, которыми чудовище цеплялось за корабль. Щупальце сползло вниз, и тут же рядом грохнулось другое, разбивая стену в щепки. Я отлетела в сторону, закрывая руками голову. У комнатушки-убежища теперь не было одной стены. А у хёггкара – одного борта. Вместо него там завис огромный жуткий моллюск! Я видела его щупальца, хватающие и трясущие корабль, словно игрушку. Со всех сторон орали ильхи, откуда-то сверху слышался голос Вермана:

– Хватит! Прекрати! Оставь меня! Убирайся в бездну!

Он то ли просил, то ли угрожал. И кому? Морскому гаду?

Я выползла на остаток борта, цепляясь за доски и веревки.

– Хватит! – уже практически взвыл Верман. – Шторм, прекрати!

Шторм?

Притиснувшись к краю пробоины, я выглянула наружу. И увидела… В свете угасающего дня плескался в темной воде чудовищный кракен. А за ним… За ним виднелись уже знакомые очертания морского змея.

Водный хёгг поднырнул под кракена и оказался совсем рядом. Миг – и вместо него на щупальце чудовища взобрался человек. И жуткий моллюск замер, словно послушная домашняя псина под рукой строгого хозяина.

– Шторм, что ты творишь? – снова заорал Верман. – Ты совсем утратил разум? Ты пробил дыру в моем хёггкаре! Убери своего питомца!

– Ты нарушил договор, – заставил меня испуганно попятиться холодный голос Шторма.

Я никогда не видела ильха таким злым. Он стоял на голове кракена и выглядел настолько взбешенным, что мне захотелось обратно в бочку с гнилым мясом.

– О чем ты говоришь? Да ты…

– Ты забрал то, что принадлежит мне. – Море пошло злыми волнами, ледяной ветер обвил хёггкар. – Посмел увезти. И думал, что я не узнаю. Так, Верман?

– Ты утратил разум…

– Уже давно! – рявкнул Шторм. Кракен ударил щупальцем, пробивая в хёггкаре еще одну дыру. Кто-то из ильхов благоразумно прыгнул в воду, спасаясь бегством.

– Я ничего не брал!

Еще один удар щупальца сломал мачту.

– Хватит! – яростно заорал Верман. – Ты проклятый безумец, Шторм! Убери кракена от моего хёггкара! Девчонка сама залезла на борт! Сама хотела, понял? Хотела уплыть со мной!

Еще один страшный удар. Чудовище заворочалось, приподнимаясь, и я увидела его рыбьи глаза – выпученные водянистые шары.

– Я ничего не брал!

– А я возьму все! – рявкнул Шторм. – Никто не смеет забирать мое!

Ильхи заорали, покидая обреченный корабль. Кракен шумно выдохнул. И нырнул, утаскивая хёггкар за собой. Меня потянуло по доскам, а потом выкинуло наружу. Я даже не заметила, как оказалась в воде. Вокруг сыпались куски дерева и рваного паруса, орали люди, шипел кракен! Я свалилась кулем, ушла на глубину, пытаясь избежать столкновения. И совсем рядом увидела человеческое лицо. Красивое и злое, перечеркнутое черным знаком. Шторм смотрел на меня сквозь толщу воды. И по этому взгляду я поняла, что все это время он знал, где я прячусь.

Ильх cхватил меня за руку и потащил. Прочь от тонущего хёггкара, от орущего Вермана, от жуткого кракена. От моей почти обретенной свободы.

– Ненавижу тебя! – заорала я, колотя его по голой спине и плечам. – Отпусти!

Он не сопротивлялся. Даже не уворачивался, позволяя себя колотить. И придерживая, чтобы я не утонула.

«Не бойся глубины, я удержу. Нас обоих…»

– Зачем? – Я двинула ему снова, но ильх лишь поморщился.– Зачем? Почему ты меня не отпускаешь?