– Похоже, ты увидел прогулочную яхту, – улыбнулась я, а ильх хмыкнул.

– Это мертворождённое чудовище, полное странных людей, испугало меня до колик в животе. Я решил, что умер и попал в незримый мир. Только там может быть подобное. Но мои бока ныли из-за ободранной кожи, мне хотелось есть. И я сообразил, что все еще жив. И поплыл за мертвым хёггкаром. Он испугал меня, но в то же время заинтересовал. Я хотел понять… разобраться в том, что вижу.

Я против воли улыбнулась, представив совсем юного Шторма, крадущегося за яхтой. Каким он тогда был? Веселым и любопытным или серьезным и вдумчивым?

– И что было дальше? – Я неожиданно увлеклась рассказом.

– Хм… Ничего особенного. Некоторое время я плыл за этой ладьей. Смотрел на людей.

Ну да, а потом в местных газетах, наверное, появились заголовки о морском змее, которого видели с борта прогулочной яхты. Правда, им, как всегда, никто не поверил.

– И увидел поцелуи? – Я глянула на напряженную мужскую спину. Кажется, рассказывать об этом Шторм не слишком желал. Но я припомнила кракена и свою утонувшую свободу и повторила вопрос.

– Да, – неохотно процедил ильх. – Двое стояли во тьме и трогали друг друга губами. И языками. Это длилось… долго. И вызывало во мне странные чувства. Я не понимал, что они делают. И зачем.

– А сейчас понимаешь? – не удержалась я.

– Не совсем, – ровно произнес ильх.

Вода вокруг меня пошла рябью. И я решила сменить тему.

– Ты говорил, что звал дерево яхты? Что это значит?

– Потомкам Ньордхёгга отзывается вода и живое дерево, – сказал Шторм. – Реже – соль и морской ветер. И еще реже – течения и подводные обитатели.

– И что это значит – отзываться? – тихо спросила я.

– Такие вопросы хёггам не задают, лильган, – со странной интонацией сказал Шторм. – Но ты любопытная и хочешь все знать… что ж. Я скажу. Сейчас я ощущаю воду вокруг тебя. Чувствую, как она к тебе прикасается. К твоим ногам. Животу. Груди. Я ощущаю твое тепло и твою нежность. Чувствую капли, стекающие по твоей шее. Каждая из них – я.

Вода в гроте всколыхнулась, пошла водоворотом.

– Что значит отзываться, кьяли? Я могу взять тебя, не вставая с этого места.

Вода потоком стекла по телу. И это так сильно напоминало прикосновение мужских рук, что я опешила. Происходящее было ненормальным. За гранью моего понимания. И еще слишком… чувственным.

Резко поднявшись, Шторм вышел из грота.

Я посмотрела ему вслед, жалея, что все-таки не приложила булыжником. И злясь на себя за то, что хочу продолжения этой странной, противоестественной ласки.

Когда я, чистая и почти спокойная, спустилась к таверне Наны, то увидела, что на берегу разложили костер, на котором томился котел с едой. Рядом топталась сама великанша, а ильхи расположились кто на поваленных деревьях, а кто и прямо на земле.

От котелка шел умопомрачительно вкусный аромат горячей еды. Но когда я приблизилась, дорогу мне преградил молодой ильх. Темноволосый и темноглазый, с кривым ножом на поясе, он выглядел настоящим головорезом с большой дороги. Под правым глазом у него чернело изображение, похожее на монету.

– Вы посмотрите, а вот и наша беглянка, – звучно сказал он, и все головы повернулись в мою сторону.

Я попятилась. Мрачные взгляды варваров мне не понравились.

– Из-за тебя я потерял товар, который утонул вместе с хёггкаром Вермана! – не отставал ильх. – Целый сундук отборного красного дерева. За ним пришлось лезть на вершину скалы, беглянка. А теперь всё на дне моря. И кто за это ответит, а?

Еще несколько мрачных фигур подошли и встали позади обозлённого головореза.

– Верно говоришь, Ирган! И моя добыча теперь в пасти у кракена, – пробасил другой. – Отличные зубы диких гаркаров. Почти не стесанные! Несколько месяцев собирал!

– Бивень моржа… кожа… пепел!

– А еще вкуснейшая солонина Наны, – с тоской подсказал Торферд. – Эх. Все досталось кракену! А я остался без новых сапог!

Он поднял ногу и показал вылезшие из обувки пальцы.

Ильхи загомонили все разом, требуя ответа за утопленный товар. Я в отчаянии осмотрела берег, но Шторма рядом не было. И тут же сама на себя разозлилась. Выходит, я ищу защиту того, кто меня и втравил во всю эту заваруху? В бездну Шторма! Без него справлюсь!

– Я не виновата в том, что хёггкар Вермана утонул, – стараясь, чтобы голос не дрогнул, сказала я. – Не я выпустила кракена!

– Сидела бы на берегу, так не пришлось бы его выпускать! – рявкнул кто-то позади толпы.

Ильх, которого назвали Ирганом, демонстративно вытащил кривой нож и сунул мне под нос.

– Кто расплачиваться будет, а, дева? Ты теперь мне должна целый кошель монет! Или пригоршню пепла. Ясно тебе?

– И мне! И мне!

– А если не отдашь, знаешь, что мы с тобой сделаем? – Ильх плотоядно облизнулся. – Вот этим ножом покрошим на мелкие кусочки и на обед сварим! С корешками и сушеными травами! Поняла?

Вооруженная толпа напирала. Хотелось броситься прочь, но куда? Да и любой знает, что нельзя показывать диким зверям свой страх, надо стоять до конца. А эти варвары мало чем отличались от голодных хищников! Они окружили меня со всех сторон – потрясая ножами и топорами, сверкая зубами и глазами. Страх сдавил горло. Но со страхом я давно на короткой ноге и знаю, как с ним совладать.

Это всего лишь люди.

Не стихия.

А значит, я могу сражаться. Могу действовать. Могу даже победить, если мне хоть капельку повезет.

Ну или дорого продам свою жизнь и честь, если судьба снова отвернется.

Ильхи напирали. Я уже ощущала мускусный запах их шкур и одежд. Медленно попятившись, оглянулась, высматривая пути для побега. Но за спиной высоченные валуны, сбоку – дощатая стена «таверны». Единственный выход закрыл злобный варвар, который подошел первым. Я окинула его быстрым взглядом.

Выше меня, но худой. Жилистый, но юный, а значит, менее опытный.

Выдохнула.

И когда ильх протянул ко мне руку, я схватила ее и резко дернула на себя, одновременно сжав кулак и двинув парню в нос. Он взвыл от неожиданности и боли, а я крутанулась, рубанула его по шее. Резкий переворот, выворачивая запястье ильха, и вот я уже стою, сжимая в руке чужой нож.

– А ну прочь! – взвыла я не своим голосом. – Всех порррежу!

Варвары остановились, переглядываясь, а я возликовала. Получили! Думали запугать? Не на ту напали! Скорчила жуткую морду и завыла пуще прежнего:

– Пошли воооон!

Побитый мною юный головорез выругался сквозь зубы.

– Эй, нож-то отдай, – вполне миролюбиво и даже как-то смущенно попросил он, потирая распухающий нос. – Ты чего?