«Тебя никто не просил носиться по городу, как наскипидаренная кошка, – тут же встрял внутренний голос, – сидела бы дома, суп варила, котлеты жарила…»

«Кому жарить-то? – огрызнулась Надежда. – Я буду трусы ему гладить и носки штопать, а он там чем занимается? Даже не звонит, совсем от рук отбился…»

На это внутренний голос хрюкнул что-то неодобрительное, но сказать ему было нечего.

Надежда съела полтарелки пасты и решила, что выпьет еще кофе, да и пойдет себе домой. В конце концов, что она может сделать, если эта писательница не захочет с ней разговаривать? И пусть в следующий раз сама из неприятностей выпутывается, Надежда ее охранять не нанималась. Елену жалко по-соседски, хоть они и не дружили, а эту-то она вообще впервые видит.

Надежда успокоилась и выпила еще водички.

– Простите меня! – Ирина отложила вилку, подняла глаза на Надежду. – Я веду себя недопустимо, вы ведь действительно избавили меня от больших неприятностей, а я… в общем, я прошу прощения за свое поведение. Это от стресса.

– Разумеется, от стресса, – согласилась Надежда, – и у меня к вам деловое предложение. Давайте расскажем друг другу честно, что знаем. Обменяемся информацией, вдруг это поможет нам обеим? Я могу начать первой, в качестве жеста доброй воли. – Надежда отставила пустую тарелку, и тут же к столу подскочил шустрый официант с вопросом, желают ли дамы десерт.

– Желают, самый вкусный! – сказала повеселевшая Ирина. – Что там у вас – пана котта или мороженое?

– Грушевый пирог с рикоттой…

– Несите, и еще кофе! Слушаю вас внимательно! – Ирина повернулась к Надежде.

– Мы вроде уже на ты. Так оно проще. Так вот, недели три назад пропал у нас сосед. В одном подъезде жили, зовут его Дроздаев Максим Петрович…

– Вот как? – Ирина подняла брови.

Далее Надежда рассказала, как пришлось ей сопровождать жену пропавшего соседа в морг на опознание и какая там получилась странная история.

Ей понравилось, что, услышав про жену, Ирина не изменилась в лице, а только на секунду прикрыла глаза. Стало быть, никакой ревности, и это хорошо. Дальше пошел увлекательный рассказ про похороны и про неизвестно откуда появившуюся квадратную тетку, потом – про попытку самоубийства Елены, причем Надежда упомянула, что видела, как тетка выходила из подъезда буквально за полчаса до того, как Антонина Васильевна почувствовала запах газа.

– Ее спасли? – Ирина едва не опрокинула чашку с кофе.

– Да уж, мы с соседкой подсуетились вовремя, но и то в тяжелом она состоянии… Ой, чуть не забыла!

Надежда рассказала, как случайно заметила, что в гробу, в котором должен был лежать покойный Дроздаев, был совершенно посторонний старичок. Ирина не ахнула и не всплеснула руками, судя по ее виду, она не сильно удивилась.

Когда Надежда упомянула Светлану Степаненко, лицо Ирины искривила презрительная улыбка.

– Хоть бы что-то новенькое придумал… – процедила она. – Повторяется…

– В общем, у меня создалось впечатление, что твой бывший муж жив, – резюмировала Надежда, – он скрывается, потому что его ищут опасные люди, и эта квадратная тетя, которую мы с тобой временно одолели, не одинока. А он, уж извини, действует с помощью своих бывших жен. Вот к Светлане обратился, там ничего не вышло, ее выследили, но я его предупредила. Не потому, что я хорошо к нему отношусь, просто уж больно мерзкая эта квадратная тетка, натуральная фашистка. Но не дура, вычислила тебя, думала, что ты ее к нему приведешь.

– Я про него ничего не знаю и знать не хочу! – Ирина спохватилась и понизила голос, заметив, что на нее оборачиваются. – Ладно, расскажу все как есть.

Надежда отломила ложечкой и правда удивительно вкусный грушевый пирог и приготовилась слушать.

– Я, знаешь, из научной семьи, – вздохнула Ирина. – Старая такая петербургская семья, все ученые, прадед был профессором, дед академиком, отец тоже профессор. Химик, очень крупный специалист по редким металлам. Все Верховенские. Отец сына хотел, а родилась я. Ну, он решил, что дочка на крайний случай сгодится, обязательно по его стопам пойдет, если ее правильно воспитать. И началось.

Сколько себя помню – вечно он что-то мне запрещал. Никаких удовольствий, только учеба. Школа с химическим уклоном, чтобы на отлично все предметы. Язык с преподавателем – это нужно, чтобы специальную литературу читать. Никаких там танцев, музыки, гимнастики, еле-еле мама его уговорила, чтобы в бассейн меня два года поводить, исключительно для здоровья.

Я, на свою беду, и правда не без способностей уродилась, в школе все легко давалось. Ну, то есть заниматься, конечно, нужно было, но память хорошая, схватывала все быстро. Если бы тянулась еще в школе на троечки, отец бы понял, что нечего мне в науке делать, и оставил бы меня в покое. А так закончила я школу с золотой медалью, и определил меня папа в такой институт, что там на весь курс всего нас три девочки и было. И главное, ясно уже тогда было, что наука в стране на самом последнем месте, никаких у людей перспектив, но с отцом не поспоришь.

– А мать-то что, неужели не могла его переубедить?

– А она с ним никогда не спорит – это, говорит, себе дороже обойдется, у него характер взрывной, он ни к кому не прислушивается. Я, говорит, сам знаю, что для моей дочери лучше.

– Вот как… – Надежда подумала, что ее мать, конечно, не сахар – с возрастом стала упряма и прямолинейна, говорит все, что думает, и это не всегда приятно. Однако в свое время дочке право выбора профессии она предоставила. И когда замуж Надежда захотела, мать не препятствовала, хотя и призналась потом, что будущий зять ей сразу не понравился. Но решила она, что дочка сама пускай потом расхлебывает. Так и оказалось, продержались они с первым мужем лет семь, да и разошлись. Трудновато Надежде пришлось с дочкой маленькой, но ничего, вырастила. Зато со вторым мужем ей повезло.

Тут она вспомнила, что этот самый муж развлекается где-то в подмосковном пансионате и не дает о себе знать вот уже два дня, и расстроилась. Ирина же, не обратив внимания на сложные переживания своей визави, продолжала:

– Ну, учусь потихоньку, да только в институте-то сразу видно стало, кто чего стоит. Была у нас парочка гениев, один теперь в Штатах, а второй даже и не знаю где.

Ну, годы идут, отец за моими успехами следит, а какие там успехи? Он все заставляет научную работу вести, а меня тоска заедает. Но о том, чтобы институт бросить, и речи нет, как это – отцу в душу плюнуть, его ожидания обмануть. Тут от полной безнадеги завела я роман. Парень с нашего курса, из провинции. Так вроде ничего себе, опять же интересы у нас общие. – Ирина саркастически улыбнулась.

Надежда незаметно посмотрела на часы. Что-то писательница издалека начинает, этак и до сути не дойдет. А у нее хоть время, конечно, есть, домой нестись не нужно, однако по ресторанам рассиживаться тоже не с руки.

– В общем, привела я парня этого, Вовку, с родителями знакомиться. Отец как увидел – так сразу ему экзамен устроил по всем предметам. Поговорили они про науку, потом он и говорит: вы, говорит, юноша, в науке – полный ноль, ничего не знаете и ничего не можете. Ничего из вас не выйдет, зря только место в институте занимаете. Может быть, на вашем месте был бы другой студент, более способный и старательный. И с дочерью моей вам не по пути. Так и сказал – не по пути, как будто я с ним в трамвае ехать собираюсь.