— Сын, не беспокойся о том, что сделает или скажет Димгалабзу. Его семья хочет, чтобы ваш брак с Нингаль состоялся. Наша семья хочет, чтобы эта свадьба состоялась. А когда обе стороны чего-то хотят, дорога обязательно отыщется.

— Но я же не могу заплатить выкуп за невесту! — воскликнул Шарур.

— Ты всего лишь часть дома Эрешгуна, — напомнил ему отец.

— Я знаю, отец, но я намеревался заплатить выкуп за невесту из прибыли, которую принесу домой в Гибил с этим караваном.

— Ты всего лишь часть дома Эрешгуна, — повторил отец. — Остальная часть не откажет тебе в помощи из-за такой малости.

— Отец... — Шарур замялся, не зная, как сказать то, что должен был. Но говорить все равно надо. — Отец, не знаю, позволит ли это Энгибил. Допустит ли такое бог города?

Эрешгун остановился посреди улицы, да так неожиданно, что какой-то прохожий едва не налетел на него. Недовольно ворча, человек пошел дальше. Мастер-торговец спросил то ли у Шарура, то ли у самого себя:

— А какое дело Энгибилу до того, откуда ты взял выкуп за невесту? Ему вообще есть дело до того, что ты собрался жениться на дочери Димгалабзу?

— Есть ему дело, отец, — раздраженно ответил Шарур. — Перед уходом я поклялся Энгибилу, что заплачу выкуп за невесту из прибыли, полученной от этого каравана.

Дыхание отца сбилось.

— Сынок, зачем ты это сделал? Не иначе, демон тебя за язык тянул!

— Ты прав, отец, то был демон гордыни. Теперь я это знаю. А тогда не знал. Все караваны, которые я водил, и те, с которыми ходил, возвращались с прибылью. Я не мог знать, что боги других земель отвернутся от нас. Я никогда не думал, что люди из других стран откажутся иметь с нами дело.

— Демон гордыни, — без осуждения повторил Эрешгун. — Люди из городов, где до сих пор правят боги, говорят, что это такой особый демон Гибила. Люди из других стран, где правят боги, говорят то же самое.

— Да, я слышал, — кивнул Шарур и коснулся сначала одного уха, потом другого. — Алашкуртцы говорят, что мы до того погрязли в гордыне, что ради того, чтобы править самим, готовы загнать нашего бога на задворки разума. Мне то и дело приходилось это отрицать, пока я был в горах, но в этом есть доля правды. Когда я поклялся Энгибилу, я сделал это не для того, чтобы подтвердить его власть надо мной, как это сделал бы любой имхурсаг, а для того, чтобы похвастаться своей властью в мире. И вот теперь моя клятва вернулась ко мне. — Он опустил голову.

— В мое время нам бы в голову такое не пришло. — Голос призрака деда прозвучал у него в ушах пронзительно и обвиняюще. — В мое время никому бы и в голову не пришло бы так поступить.

— Когда я был молод, — сказал Эрешгун, — у меня тоже иногда возникали такие мысли, Шарур, но я не давал таких клятв. Вы с братом более самостоятельные, чем мы в молодости. Все внешнее не так довлеет над вами, как надо мной.

— Зато когда я сбиваюсь с пути, я сбиваюсь сильнее, чем ты, — сказал Шарур.

Эрешгун положил руку ему на плечо.

— Возможно, все не так плохо, как ты думаешь. Возможно, еще удастся все исправить.

— Но как, отец? — воскликнул Шарур.

— Попробуем исполнить твою клятву Энгибилу каким-нибудь другим способом. Я ведь сказал — ты часть дома Эрешгуна. Возможно, придется одолжить выкуп за невесту. Будут и другие караваны; будут и другие времена, купцы вернуться с прибылью, мы одолжим у них, а потом сможешь вернуть долг. Таким образом, ты получишь свою Нингаль как раз за счет прибыли от какого-нибудь каравана.

— Но не этого каравана, — сказал Шарур.

— Нет, не за счет этого, — согласился отец. — Но у тебя будет медь, ты отдашь ее Димгалабзу за то, что тебе предназначено. Или у тебя будет серебро, которое ты все равно отдашь кузнецу за его дочь. Или у тебя будет золото, которое ты отдашь ему за Нингаль. Вот и выйдет хорошо для дома Эрешгуна. И для дома Димгалабзу тоже. — Эрешгун улыбнулся. — А тебе пойдет на пользу, сынок. Я же видел — да и кто из живущих на улице Кузнецов не видел? — как ты смотришь на нее, когда она проходит мимо, и она так же поглядывает на тебя.

Шарур низко поклонился отцу.

— Если ты сделаешь это для меня, я сумею отплатить тебе. Ты спасаешь меня от моей гордыни; от глупости моей спасаешь.

— Ты же мой сын. — Эрешгун снова улыбнулся. — И ты молод. А боги еще никогда не создавали юношу, которого не нужно было бы время от времени спасать от собственной глупости. Ну что, согласен на такую сделку? Я одолжу тебе выкуп за невесту, а ты вернешь его из будущей прибыли.

— Да, — решительно произнес Шарур.

НЕТ!

Если бы поблизости висел бронзовый колокол вдвое выше человеческого роста, это слово могло бы вылететь из него. Слово прогремело в голове Шарура так громко, что он пошатнулся и чуть не упал под его весом. Рядом пошатнулся отец. У Шарура мелькнула мысль о демоне землетрясения Пузуре, решившем как раз в этот момент тряхнуть Гибил. Но нет, слово прозвучало лишь внутри него; отец вздрогнул от того же. Никто вокруг не кричал, дома на улице Кузнецов не шатались и не рушились.

НЕТ.

Слово снова громом прозвучало для Шарура и Эрешгуна. Призрак деда Шарура тоже услышал его, и едва слышно взвизгнул от страха. Но его визг затерялся среди гулкого эха, трижды повторившего пресловутое «Нет».

— Голос бога, — выдохнул Эрешгун.

— Да. — Шарур вздрогнул, как в лихорадке. Люди плели интриги, люди хитрили, люди поколениями трудились, чтобы добыть хоть крошку свободы от воли богов. Богам не приходилось хитрить или думать, как обмануть людей. Боги владели силой. Стоило им заметить, что люди пытаются их обхитрить... О, они все замечают!

Энгибил снова заговорил, вколачивая слова в головы Шарура и Эрешгуна:

— Я держу в своих руках клятву Шарура, сына Эрешгуна. Я храню в своем сердце клятву Шарура, сына Эрешгуна. Клятвы не избежать. От