сказал Шарур, обращением стараясь подчеркнуть, что не сомневается в могуществе Кимаша, — я услышал тебя. Могучий лугал, я подчиняюсь тебе и не пойду в горы Алашкурру. Земля между реками обширна, а я не хочу тратить время на дальние путешествия. Для начала я отправлюсь в ближайший город.

— Вот и хорошо, — рассеянно одобрил Кимаш. Однако, судя по его выражению, все было совсем не хорошо, и не будет до тех пор, пока Шарур не вернется с нужными ему ответами. Покашляв для порядка, он продолжил: — Пусть тебе повезет в пути к Зуабу. Да обретешь ты предмет своих поисков в городе воров.

— Могучий лугал, вы меня неправильно поняли, — сказал Шарур. — Я не собираюсь идти в Зуаб. Мне нечего делать в городе воров.

— А куда же тогда? — удивился лугал. — Не пойдешь же ты в Имхурсаг? Зачем тебе в город, одурманенный своим богом?

— Именно туда я и направлюсь. Имхурсаг, которого я встретил в дороге, знал, что в горах Алашкурру у меня будут проблемы. Энимхурсаг знал, что с горцами мне каши не сварить. Если где и искать ответы в землях между реками, так это именно в Имхурсаге. Если ответы вообще есть в Кудурру, я найду их среди имхурсагов.

— Смело, смело, — озабоченно проговорил Кимаш. — Даже сейчас наш Энгибил больше отдыхает, чем действует. Не то что Энимхурсаг. Он в своем городе бдит, не покладая рук. Если ты придешь из Гибила в город Энимхурсага, он тотчас же узнает, что пришел чужой и не спустит с тебя глаз. Его ухо всегда будет обращено к тебе. Так у тебя ничего не получится.

— Могучий лугал... — Шарур помолчал. — Мне нужно подумать. Но действовать следует именно так, я уверен. Сообразить бы только, как лучше сделать... — Он задумался, но через мгновение вскинул голову. — С твоего позволения, могучий лугал, мне придется провести в дороге чуть больше времени…

— Имхурсаг не так уж далеко, — ответил Кимаш. — Что у тебя на уме?

— Могущественный лугал, я поступлю так, как ты сначала предложил: отправлюсь в Зуаб. Сейчас между Зуабом и Имхурсагом мир. Если я войду в земли Имхурсага из Зуаба, Энимхурсаг решит, что просто пришел очередной зуабиец. Он же не будет знать, кто я такой на самом деле и не станет обращать на меня особого внимания.

— Хорошая идея — насколько идеи могут быть хороши в плохие времена, — поразмыслив, решил Кимаш. — Нет, сын Эрешгуна, я не стану жалеть, что ты потратишь на дорогу больше времени и придешь в Имхурсаг через Зуаб. Наоборот, будем считать, что лишнее время ты сумеешь обратить на пользу себе, мне и Гибилу.

Лугал ни словом не обмолвился о пользе для Энгибила, и потому Шарур еще больше хотел выполнить задание Кимаша. Чем меньше бог вмешивался в жизнь Шарура, тем легче ему было жить. Зато когда бог вмешался в его жизнь, жить стало очень трудно.

— Что-нибудь еще, могучий лугал?

— Нет. Просто сделай то, что должен, — ответил Кимаш. — Гибил желает тебе успеха. Ради того, чтобы город не вернулся в те времена, когда мы еще не умели смешивать олово с медью, когда мы еще не умели делать записи на глине, когда мы еще не умели мыслить сами и поступать так, как считаем нужным, ради всего этого я желаю тебе успеха, сын Эрешгуна.

Шарур вздохнул.

— Могучий лугал, ты взвалил мне на спину тяжелую ношу. Надеюсь, я достаточно сильный осел, чтобы выдержать это бремя.

— Если не ты, то кто? — грустно спросил Кимаш.

Его вопрос не требовал ответа, но Шарур все же без колебаний ответил:

— Мой отец Эрешгун.

Лугал поджал губы, размышляя над его словами.

— Нет, — промолвил он наконец. — Я все же предпочту тебя. Ослы — это одно дело, но я думаю о баранах: молодой баран пройдет там, где оступится старый. — Он усмехнулся себе под нос. — Молодой баран пройдет там, где старый дважды задумается. Вот ты и будешь таким молодым бараном, Шарур. Иди вперед. Иди вперед и веди город к безопасности.

— Могучий лугал может доверять мне! — воскликнул Шарур.

— Да, — просто сказал Кимаш. — Отправляйся сей же час. Ради меня, ради Гибила.

— Уже иду, — сказал Шарур. — Иду ради тебя, могучий лугал. Иду ради города. Иду ради себя и ради Нингаль. — Впрочем, последнее он вслух не произнес. Только позже он понял, что иначе Кимаш подумал бы: стоит ли посылать его.

Глава 5

Шарур дернул осла за повод.

— Чтоб тебя демоны сожрали! — закричал он с лучшим зуабийским акцентом, на который был способен. — Чтоб черти с тебя кожу содрали! Посмотри, впереди город. Если устал, отдохнешь там!

Ослик заревел и уперся передними ногами. Он не желал идти вперед. Человек с парой горшков на спине, наполненных зерном, аккуратно обошел Шарура, а тот все пытался заставить упрямое животное сойти с места, используя откровенно жестокие приемы, которые Хархару не одобрил бы. Остальные путники, шедшие в Имхурсаг по дороге, которую перекрыл осел, не жаловались. Напротив, сочувственно посматривали в сторону Шарура, обходя его по обочине.

— Идиот! — выругал Шарур осла, когда тот все-таки соизволил тронуться. — Глупая ты скотина! До стен рукой подать, а ты уперся. Тень нашел, видишь ли! Не дам я тебе здесь стоять. — Осел заревел, но пошел вперед.

На взгляд Шарура, стены Имхурсага уступали стенам его собственного города: не такие высокие, как в Гибиле, и не такие мощные. Большая часть кирпичной кладки потрескалась, а некоторые кирпичи выкрошились. Но от этого храм Энимхурсага, возносящийся в небо над городской стеной, не стал менее внушительным и массивным. Перво-наперво, Имхурсаг был городом бога, а люди с их потребностями — потом.

Стражники у ворот без особого интереса оглядели Шарура и осла.

— Откуда? — лениво спросил один из них.

— Из Зуаба, — ответил Шарур, указав на юго-запад.

— Что на осле? — спросил стражник.

Смотрел ли Энимхурсаг глазами этого скучающего человека? Говорил ли бог Имхурсага его устами? Шарур сомневался, но уверенности не было. Но стражник не спросил о его происхождении, а только спросил, откуда он идет, так что врать не было необходимости. Он