блудный атапи в одиночку выживал на Терре.

При этом атапи не скрывают своего взрывного нрава. Они могут наброситься, как стадо буйволов, затоптать своими мощными ногами, подкинуть на рога, похожие на рога горного козла или барана.

Клан дарков, или морфов — скрытные существа, легко подстраиваются под окружающий мир, чаще приобретают, как хамелеоны, вид окружения, например, цвет ствола дерева. В основном прячутся и живут на деревьях, чтобы враги или хищники не могли до них добраться. Отличаются хитростью и отличным развитием мускулатуры.

Атапи даже не впустили меня в свой лес. Берк вышел навстречу и, нахмуренный, молча выслушал весть о коронации.

— Где подписать? — прохрипел глава клана.

— Я так понимаю, на корррронацию ты не явишшшшьссся? — я вытянула руку с документом и указала место, где нужно поставить подпись.

— Самонареченный король решил поиграть в игры и приглашает посмотреть на чудесное перевоплощение из оборванца в короли? Ничто его не изменит, он все тот же гибрид. А морф не может быть королем, таков закон жизни в Гандиаре. Но чего я перед тобой распинаюсь, тебе и так все известно. Верно, Темная? Зачем ты идешь за ним? Ты же видишь его насквозь. Какие цели ты преследуешь?

— Я прошшшла ритуал единения… и вынуждена сссследовать за ним. — Я опустила глаза под испытующим взглядом главы клана. Он умный и внимательный. Покачал головой осуждающе и молча удалился.

Верн был в ярости, все кланы отказались присутствовать на его коронации. Она прошла скромно, в кругу слуг и военачальников, которых Верн нанял сам. Высшей знати не было, ведь он всех казнил.

Но и этого ему было достаточно. Теперь он официально являлся высшим мира сего и намеревался переписать все законы и изменить этот мир по своему видению, которое ему одному казалось верным.

Глава 12

Тьма и луч света. Леандр

Я варился в своей ненависти к несправедливому миру и к себе. К пришедшему оборотню, который занял мое место. Ведь он оборотень? У него были когти, которые рассекли мое лицо. Или все же гибрид? Тогда как он посмел взойти на престол? Гандиарой может править только оборотень! Как он посмел ворваться в мой дом в такой тяжелый для меня миг? Как я мог быть настолько слаб, что позволил подобному случиться? Раскис, тряпка! Но что я мог сделать? Гибель отца подкосила и без того мое нестабильное состояние, все внутри переворачивалось от мысли, что я одичалый. Я смаковал свое никому не нужное существование.

И вдруг меня осенила мысль: может, мой отец просто ждал, пока я вдоволь намучаюсь и возьмусь с новыми силами за свое предназначение стать правителем? Может, стал бы усерднее учиться, принимать взвешенные решения, а не заглядываться на служанок, которые сновали по замку и отвлекали меня. Они виляли своими круглыми бедрами и хихикали, когда я зажимал их в темном чулане. Жеманно отпихивались, ничуть не сопротивляясь по-настоящему. Да, я теперь не могу продолжить свой род, но мне было не чуждо ничто живое, тело требовало своей разрядки.

Я никогда не был зубрилкой, изучение старых фолиантов о законах и истории моего королевства давались мне с трудом. Куда приятнее было скакать верхом на гнедом по полю, раскинув руки и пришпоривая скакуна, чтобы несся яростнее, рассекая воздух. Ну а если забредал в лесную чащу, к ручью, чтобы напоить коня и примечал купающихся нимф, сами понимаете, я с разбегу и с воплями несся в воду, распугивая обнаженных девчонок и разнося вокруг себя брызги. Они с визгом разбегались и прятались по кустам, никто не оставался на камнях, чтобы заплести длинные косы. А я, как ребенок, плескался в ледяной воде, брызгаясь во все стороны.

Я попытался обернуться, мало ли что решил этот злодей. Я все равно буду стараться и не оставлю попыток перевернуться в волка. От натуги даже мышцы заныли. Ничего не получалось, только клыки вылезали и когти, которыми я скрежетал по мокрому грязному полу. Глаза искрили, как мерцающая лампочка, — сил на оборот не было. Сегодня ночь новой силы Авины, и обернуться мне больше не сужден о, только несчастные потуги и неполный оборот. Залечить раны я был не в состоянии. Теперь я человек, такой ненавистный, бесполезный и слабый.

В темнице я сидел не один, замки рядом находящихся тюремных камер скрежетали постоянно. По всему коридору разносились стоны и вопли. Видимо, очень многие отказались присягать новому королю, и их, как меня, признавали. Что двигало этими людьми, почему они не присягали новому правителю? И, что более важно, почему их лишь признавали? Не изгоняли или не убивали. Нет, я против того, чтобы казнить всех подряд, тем более, я не могу с уверенностью сказать, что большую часть не казнили. Но все же. А как бы поступил я?

В своей камере я провел неделю. День шел за днем, ничего не происходило. Ко мне никто не приходил. Приносили воду регулярно: грязную и вонючую, но я и тому был рад.

В тот день я сидел на полу, откинувшись на стену, отрешенно смотрел в сторону окна. На улице пели птицы, Янор и Араж двигались к закату, окрашивая облака в неестественно яркие цвета. Там жизнь шла своим чередом, день сменялся ночью, рассыпая по небу мириады звезд. Шли дожди и дул ветер, порывами трепля листву деревьев.

— Эй, принц Леандр, ты тут? — грубый сиплый голос раздался за стеной.

— Да, — просто ответил я, впервые за полдня произнеся что-то. Шевеля рассеченными губами, я снова почувствовал боль, утихшую от покоя и расслабленного состояния тела.

— Ты живой. Нам сказали, что тебя растерзали, пока тащили в башню, многие переметнулись на сторону врага. Но мы по-прежнему верны нашему королю. Теперь король ты, — как-то с грустью произнес голос за стеной.

— Я признан, какой же я король? — уткнулся головой в сведенные на коленях руки и, кажется, снова был готов разрыдаться, как ребенок. Боль и обида мяли мою душу и терзали сердце, я никак не мог смириться с происходящим.

— Это неважно, если ты сам силен духом. Признание — это только рана на лице. Твой дух внутри. И ничто не сможет его сломить, только ты сам. Твой волк вырвется на свободу и покажет свою силу. Я Горлин, твой верный воин, и готов сражаться за тебя, с тобой.

— Горлин, скажи мне, сколько нас? — с надеждой в голосе спросил я.

— Нас семеро, — на выдохе обреченно произнес мой верный воин.

— Ты же понимаешь, что нам не выбраться