Антуан тоскливо посмотрел вокруг. В воздухе витала паранойя долголетия. Наверное, господь уже имел дело с людьми, которым отмерил тысячу лет жизни. И решил, что ста двадцати лет будет вполне достаточно, чтобы они смогли насладиться жизнью, не впадая в безумство.

17 октября 2008 г. Кутна Гора.

Для восьми вечера на станции было довольно оживленно. Похоже, что ожидалось прибытие пражского поезда. Остальные направления не пользовались здесь таким спросом. Я подошла к чешскому расписанию и порадовалась впервые за эти дни. Алка должна была приехать минут через тридцать, так что сидеть на серых скамьях тесного вокзала смысла не было, лучше немного прогуляться. Я вышла на улицу и осмотрелась. И зачем только все эти люди собрались здесь за полчаса до поезда?

Стоять на перроне мне не хотелось, так что я предпочла вернуться на мост, чтобы с него наблюдать передвижения людей. Вечер хоть и был теплым, но все же это был осенний вечер, и ветерок на мосту пошаливал, стараясь распахнуть мою легкую куртку. Сумку я повесила через плечо, чтобы можно было засунуть руки в карманы и немного согреться.

Гудок прибывающего поезда внес легкую неразбериху в доселе плавные перемещения в толпе. Несколько человек побежали через рельсы на другую платформу, а все прочие стали рассредоточиваться соразмерными группами вдоль перрона. Я поспешила спуститься обратно к вокзалу, чтобы не пропустить Алку. Смешиваться с толпой неразумно, лучше было подождать ее в помещении, которое почти опустело к тому времени. Последняя старушка силилась оторвать своего песика от мусорного бака, чтобы успеть дотащить его до поезда. Песик хоть и был в наморднике, но показывал свои маленькие клыки всем, кого подозревал в покушении на мусорку. Наконец он сдался и печально затрусил рядом с хозяйкой к выходу. Я села на пустую скамейку напротив открытой двери, решив, что мимо нее не пройдет ни один из прибывших, и стала с нетерпением вглядываться в лица, с безразличным видом проходящие мимо меня. Алки все не было, и я выглянула на улицу.

Поезд минут пять как ушел, и на перроне осталась только стройная девушка на высоких тонких шпильках, с небольшим саквояжем из светлой потертой кожи. Копна рыжих волос выбивалась из-под шляпки в тон ее кремового костюма. Смачное русское ругательство заставило меня присмотреться к ней повнимательнее. Дамочка достала сигарету и закурила.

– Ну и где эта идиотка?!

Я радостно закричала:

– Здесь! Я здесь!

Когда Алка повернулась ко мне, я слегка присвистнула.

– Слушай, я и не знала, что ты такая красотка.

Алка посмотрела на меня как на человека, которого жалко обидеть ответным комплиментом:

– Так ты же видишь меня только на кухне или в машине.

Водить Алка не умела, хотя водительский стаж у нее девять лет. Каждый раз, садясь за руль, она потихоньку крестилась. Первые лет пять она впадала в панику на каждом перекрестке, а на шестой год ее вождения в панику начали впадать те, кто ехал рядом с ней, потому что ехала она «куда надо». Вид у нее за рулем был ужасный, и макияж частями осыпался уже минут через десять после того, как она вставляла ключ в зажигание. Про кухню и говорить не стоит, так что можно сказать, что во всей женской красе я видела свою подругу впервые за пятнадцать лет.

Я с удовольствием рассматривала ее.

– А почему ты рыжая?

– Сейчас модно. А вообще, это меня Полька уговорила. Сказала, что все приличные мамы ее одноклассниц уже рыжие.

– Шикарно. А почему шпильки?

Алка бросила сигарету и серьезно посмотрела на меня:

– «Бабушка, а почему у тебя такие большие уши?» Что там еще спрашивала девочка?

Я сделала вид, что обиделась.

– Девочка плохо кончила бы, если б не дровосек.

– Всю нормальную обувь потихоньку стоптала Полина. Туфли из ремонта я забрать не успела, вот и пришлось ехать на свой симпозиум как настоящей даме. Без обуви и без одежды. Я до сих пор надеюсь, что куплю что-нибудь здесь или стащу у тебя.

– У меня стащить не получится. Вся моя одежда рассредоточена по местам, куда мне вход заказан.

– Прикольно. А можно подробнее?

– Пошли отсюда, по дороге все расскажу.

Алка воспротивилась.

– Мы что, пойдем пешком? А такси?

– Ближайшее такси за мостом. Так что держись за меня, если что.

Спустившись с перрона, Алка сделала несколько осторожных шагов по гравию, но тут же увязла каблуками в мелких сыпучих камнях. Выругавшись еще раз, она достала из саквояжа белые носки, сняла туфли, спрятала их в пакет и «переобулась». Осторожно ступая и придерживая рукой необычайной красоты шляпку, которая норовила улететь вместе с ветром, Алка поплелась за мной к мосту.

Кое-как взобравшись по лестнице, мы поймали машину, чтобы добраться до гостиницы.

Шофер не стал даже спрашивать, куда нас везти, а сразу же поехал к отелю у часовни Всех Святых, обычному месту стоянки иностранных гостей в Кутной Горе. Перед входом в маленький трехэтажный отель Алка притормозила, чтобы надеть туфли.

– Не стоит пугать аборигенов своим странным видом. Слушай, а у тебя документы есть?

Я задумалась.

– Паспорт у меня, конечно, есть, но лучше его не показывать. Иначе меня завтра полицейские разбудят.

Алка присвистнула.

– Ну, я примерно что-то такое и предполагала. У меня в паспорте вклеена Полька. Можем сойти за маму с дочкой?

Я покрутила пальцем у виска.

– Твоей Польке сколько? Пятнадцать? А мне?

Алка кивнула.

– Ну не хочешь за дочку, сойдешь за маму. Могу побыть дочкой.

– В таком прикиде?

– Мне опять носочки надеть?

– И шляпку снять, и волосы резиночкой перетянуть. Я не помню, чем еще девочки-подростки обычно портят себя. Тебе виднее, у тебя дочь, а у меня только два сына.

Алка осторожно заглянула внутрь сквозь стеклянную дверь.

– У них там в холле темно, экономят, наверное.

– Это хорошо. Так что преображайся.

Через пару минут на диванчике возле reception сидела странная парочка, которую только при больном воображении можно было принять за маму с дочкой. Но молодой прыщавый парень за стойкой, не вдаваясь в подробности нашей семейной жизни, быстро выписал карточки и пожелал нам доброй ночи.

18 октября 2008 г. Кутна Гора.

С удовольствием приняв душ и выпив по чашке кофе, мы растянулись каждая на своей постели, благо номер оказался не с общей кроватью. Уснуть не получилось, потому что Алке не терпелось услышать подробности моей криминальной жизни: