Проснувшись около четырех часов пополудни, она приказала принести горячий чай и таз для умывания. Молоденькая послушница, двигаясь почти бесшумно, поставила поднос с чаем на комод и исчезла. Бланка взяла чашку, налила из чайника горячую янтарную жидкость и вдохнула аромат свежего чая, поставляемого Ост-Индской компанией, где Орден имел свои интересы и куда назначал на высокие посты проверенных людей – жадных и без сантиментов.

Пары сотен лет ей хватило, чтобы постигнуть все, чему могли научить ее лучшие доктора, пользовавшие самых высоких чиновников и монархов. Большинство из них были просто изящными шарлатанами, но Бланка быстро научилась отличать их от настоящих целителей. Алхимики, со своей идеей получения золота из ртути, натолкнули ее на мысль, что изменять можно живые клетки и живые организмы. Ведь вырастает же плод в утробе матери, растут деревья из чрева земли. Так почему бы не выращивать живую ткань так же, как выращивают растения в монастырских садах?

20 августа 1870 г. Труа.

Изящно спускаясь по нагретым ступеням, ведущим к центральной аллее сада, она стремилась отыскать Антуана, пока им не завладел Монсеньор. Ей не терпелось узнать, что осталось от ордена Августинцев, на одного из членов которого у нее были особые виды. Если Монсеньор дал добро на уничтожение этого ордена в Европе, то Антуан с ними церемониться не будет. Она знала, что во Франции, Испании и Германии орден Августинцев был практически стерт с лица земли, но ее интересовала Австро-Венгрия, ведь именно там, на землях Австрии, ставших впоследствии чешскими, работал ее монах – Грегор Мендель. Этот сын крестьянина имел поразительные способности, граничившие с даром божьим. Попав в монастырь из-за материальных проблем, он вскоре стал известен среди братьев своими опытами над растениями, которые проводил в маленьком приходском саду. Бланка неусыпно следила за молодым ученым и в его открытиях видела большие возможности. Стоило бы дать этому монаху хоть частицу древних знаний, чтобы он мог работать быстрее, не тратя время на пустые попытки, как это было с тем растением, ястребинкой!

Для начала она решила снять с него часть обязанностей. Она уговорила настоятеля монастыря Святого Томаша написать епископу, графу Шаф-готчу, письмо примерно следующего содержания: «Ваше Милостивое Епископское Преосвященство! Высокий Императорско-Королевский Земельный Президиум декретом от 28 сентября 1849 года за № Ζ 35338 почел за благо назначить каноника Грегора Менделя супплентом в Цнаймскую гимназию… Оный каноник образ жизни имеет богобоязненный, воздержанием и добродетельным поведением, его сану полностью соответствующим, сочетающимся с большой преданностью наукам… К попечению же о душах мирян он, однако, пригоден несколько менее, ибо стоит ему очутиться у одра больного, как от вида страданий он бывает охватываем непреодолимым смятением и сам от сего становится опасно больным, что и побуждает меня сложить с него обязанности духовника».

Пользуясь связями в монастырских кругах, Бланка обеспечила своему протеже, так и не сдавшему университетских экзаменов, сначала место помощника учителя, а потом и настоятеля монастыря в Брюнне[3]. Новоиспеченный аббат, пользуясь ее поддержкой, чудом избегал конфликтов с властями и уходил от «избыточного налогообложения». Это помогало ему более продуктивно использовать свое время – он занимался Генетикой.

Солнечные часы на стене показывали половину шестого. Равви уже приехал и теперь наверняка старается спрятать подальше от остальных своего помощника Исаака. Все, конечно, об этом знали, в том числе Монсеньор, и эта игра с тенью продолжалась уже сотни лет.

У ворот стояла черная карета Антуана, но его самого не было видно. Возница распрягал лошадей и уже собирался отвести их в конюшню, как перед ним появилась госпожа Бланка. Стараясь держаться подальше от уставших животных, она спросила:

– Где твой господин?

– Господин Антуан сопровождает свою спутницу к настоятельнице.

– Спутницу?

Возничий поднял голову и уточнил:

– Молодую даму, которая присоединилась к нам по пути.

Воспитание не позволило Бланке задать еще какие-либо вопросы, она отвернулась и быстрым шагом, насколько ей позволяли нижние юбки, направилась к настоятельнице.

В просторном длинном коридоре, ведущем в кабинет настоятельницы, никого не было. Белые колонны и темные скамьи между ними проплывали мимо Бланки, не привлекая внимания, пока ее взгляд не зацепился за грязно-желтое пятно на скамье. Это был плащ – видавший виды и требующий хорошей чистки. Возле плаща на скамье сидела, ссутулившись, молодая женщина в простом сером платье. Даже годы спустя, когда Бланка старалась вспомнить лицо этой женщины, она помнила только ее нелепый желтый плащ.

Едва взглянув на женщину, Бланка решила, что опасаться нечего. Все члены семьи Монсеньора отличались эстетством, и она никогда не заподозрила бы Антуана в пристрастии к простолюдинке. Она не стала стучать и с силой распахнула высокие створчатые двери. Две резные дубовые скамьи у входа и тяжелые стулья возле большого отполированного временем и локтями стола занимали лишь треть пространства. Шкаф возле окна и большой испанский комод в правом углу завершали меблировку кабинета настоятельницы. Простой каменный пол и отсутствие гобеленов на свежеокрашенных стенах создавали ощущение строгости и деловитости.

Антуан сидел за столом напротив настоятельницы, спиной к двери, так что Бланка не могла видеть его лица. Настоятельница сосредоточенно листала бумаги, вскидывая брови от удивления. Заметив Бланку, она оторвалась от бумаг и улыбнулась:

– Рада видеть вас в добром здравии, дитя мое. Как отдохнули?

– Спасибо. Вашими молитвами.

Бланка постояла посреди комнаты, не зная, что делать – присесть рядом с Антуаном или подождать его за дверью. Любопытство взяло свое, и она расположилась на стуле неподалеку от Антуана. Настоятельница возобновила прерванный разговор, нимало не смущаясь присутствием Бланки:

– Что касается рекомендаций, вряд ли я смогу получить их от какой-либо известной мне фамилии.

Уголки губ Антуана чуть тронуло недовольство:

– Если моих рекомендаций будет недостаточно, я мог бы просить Монсеньора…

Настоятельница возмутилась:

– Как можно?! У меня и в мыслях не было тревожить Монсеньора! Вашего слова будет вполне достаточно. Но почему вы решили отдать эту женщину именно в наш монастырь?

– Я понимаю вашу тревогу И знаю правила вступления в вашу обитель.

Настоятельница развела руками:

– Да, господин Антуан. С момента своего основания этот монастырь принимает только дам аристократического происхождения.

Антуан усмехнулся. Аристократическое происхождение, как правило, подразумевало наличие денег или связей, которые вместе с женщиной поступали в распоряжение монастыря. Он вежливо осведомился: