— Кто ты на самом деле? — смотрел на него потрясенно Игорь.

Он просто не ожидал такой прыти от Аксенова. Он работал на очень крутых дядек, а вовсе не на Бардакова-старшего, и теперь, теперь… О дальнейшем думать не хотелось — это пытки и требования. Сволочь Пузырь. Надо было Зайцева не сдавать ментам, держать всегда рядом, он бы не лохался. Ну да ничего еще не потеряно, хрен они с него что выдавят!

— Я — Аксенов Иван, — пояснил Иван, добро улыбаясь.

— Помню. На кого ты работаешь?

Еще была возможность договориться с придурком, если отвалить ему и его ребятам порядочную мзду. Главное, только узнать, кто наехал!

Иван вытащил из внутреннего кармана удостоверение, показал в развернутом виде:

— Федеральная служба безопасности, дорогой. С нами не договоришься!

Игорь сразу потух…

После долгого разговора на конспиративной квартире Игоря отпустили. Он остался управляющим завода, он остался состоятельным человеком, но акции у него забрали — все, все сто процентов. Или — или, так стоял вопрос. Или акции, или прямая дорожка в ад — против обильного компромата у него не было ничего, слишком много говна ему прощалось за «Луговский фарфор». Огурцов сообразил, что такой лакомый кусок ему не позволят заглотить в любом случае, и Бардаков-старший был владельцем предприятия последние деньки перед массированной атакой.

— Работай, Игорь, и помни нашу доброту, — напутствовал его крепкий пожилой подтянутый дяденька, явно из высших. — А придет время, переведем тебя на Охтинский завод… Ты ведь там трудился когда-то, многих знаешь… Будешь нам полезен при его захвате!

Сидя в кабинете управляющего, Игорь тупо смотрел перед собой.

Каким надо быть могучим, кем, какие связи иметь, чтобы прорваться наверх?

…Они встретились в небольшом кафе в центре Москвы. Сидели за столиком, пили чай. Один передал другому прозрачную папку с документами.

— Они?

— Я обещал.

— Как тебе удалось сломать Бардакова?

— Есть у меня в областном управлении смышленый мальчик — Ваня Аксенов. Истинный профессионал… Оказывается, его отец был корешом с Бардаковым. Из-за матери Ивана давным-давно вышла ссора между друзьями, глупая, нелепая ссора, ревность, то-се — отец ушел из семьи, а Бардаков потом помогал им чем мог. Довольно трогательная история, чистая… Но мы состряпали такое досье, что выходило — Бардаков соблазнил мать Ивана, разбил семью и вообще… Все их беды типа были из-за него…

— У него не закрались сомнения: откуда сведения в ФСБ о заурядном бытовом происшествии?

— По досье, за отцом Ивана, как за неблагонадежным, наблюдал КГБ, отсюда черным по белому показания агентов, папка из «архива». Короче, науськал я Аксенова: отомсти за мать, за отца, за младшего брата Сережу, за себя…

— Хитрый ты. Хмы-кгхе.

— Не хитрый, а умный. Короче, талант агента Аксенова плюс стечение обстоятельств — на заводе шла скрытая борьба. Иван все зафиксировал… Некоторые детали операции я тебе уже рассказывал.

— Аксенов не знает?

— Он болезненно честен. Думаю, самое лучшее, чтобы он знал, что положено агенту его уровня, остальное — прерогатива элиты!

— Правильно. Меньше знаешь — лучше спишь.

Помолчали. Тот, который принес документы, спросил с коварной усмешкой:

— Что теперь? Совесть не мучает?

— А… опять разговоры — продаем Россию? Ничего, дорогой, те миллионы, что Покупатель перегонит в партийную кассу, помогут нам выиграть выборы. Партия власти сейчас ослабела как никогда. Ты просто спасаешь нашу партию, а с ней и демократию в России… А когда мы выиграем, мы вернем все, чем сейчас приходится жертвовать…

— Дай бы бог… Дай бы бог…

Бардаков Артем Петрович был осужден за неумышленное убийство сына на пять лет.

Алиса Бардакова (вдова Антона) «покончила с собой», узнав о гибели супруга, приняв яд.

Елена Огурцова (супруга Игоря Огурцова) была помещена в закрытую больницу для психически нездоровых людей.

Завод «Луговский фарфор» в течение года с момента смены собственников обанкротился, оборудование было продано с молотка, рабочие уволены. В корпусах разместились склады многочисленных торговых фирм-импортеров.

Игорь Огурцов был введен в совет директоров Охтинского завода по производству фарфора. Завод начало лихорадить, возникли трудности с возвратом неразумно взятых кредитов, нависла реальная угроза банкротства и передачи предприятия в руки новых хозяев.

Сто пятьдесят миллионов долларов, полученные одной из политических партий, не смогли обеспечить ей победу на выборах в Государственную думу, так как большая часть денег осела на личных счетах партийных боссов.

Несколько тысяч человек из-за гибели Луговского завода лишились работы и куска хлеба. Моногород, существовавший сотню лет благодаря заводу, пришел в полное запустение. Правительству России неоднократно приходилось выделять бюджетную помощь жителям и гасить взрывы недовольства обещаниями инвестиций и инноваций.

Известная мировая корпорация фарфора, проведя блестящую операцию по устранению российских конкурентов, несмотря на введенные на тот момент санкции в отношении Российской Федерации, смогла уверенно захватить новые рынки сбыта в России, открыть два новых завода в Юго-Восточной Азии, дать новые рабочие места тысяче управленцев в Европе, увеличить заработную плату своим сотрудникам и послать в луговский детский дом один грузовик с гуманитарной помощью: одеяла, медикаменты, одежда секонд-хенд, турецкое печенье в хрустящей упаковке, красные фарфоровые кружки со своего завода в Бангладеш с улыбающимся Санта-Клаусом.

— Мы бескорыстные друзья России, — серьезно сказал Гюнтер Хугель, президент корпорации, в интервью информационной программе «Время»…

Иван сидел за чистым от всего новеньким деревянным столом, сделанным им самостоятельно из толстых пятисантиметровых досок, еще пахнущим свежим лаком. Смотрел в большое окно с тонким деревянным переплетом. Низкий потолок обжитого дачного дома нисколько не давил, наоборот, было уютно в полумраке — на улице висели черные тучи, собираясь разразиться унылым дождем. Там, за окном, были цветы, высаженные Настей, старые аккуратные плодовые деревья и новенький забор-штакетник, еще белесый, не покрытый пропиткой, а дальше, за проселочной дорогой, высокая трава стелилась до островков кустарника, и дальше была гладь озера. Красивое, замечательное место.

А на душе было грустно.

Настя подошла сзади, обняла за плечи, поцеловала в ухо, спросила шепотом, с улыбкой:

— Ну, что такой смурной? Все же хорошо, Иван! Мы вместе. Ты всех победил. Ты отомстил за отца. Тебя ценят. Ты получил новое звание, а премия такая за успешное задание, что у нас теперь этот домик у озера. Многие мечтают о таком домике у озера, а у нас он уже есть! Ваня!