Русский вдруг схватил ее в охапку, притянул к себе, желая поцеловать.

— О мадонна! — выдохнула Наташка, отвернувшись, и вырвалась, устремилась к двери.

— Какая мадонна? — не понял русский. — Любовь. Лав!

Это было в городке. А сегодня еще и этот парень с заправки… Все смешалось в голове.

Наташка ехала в своей неоднократно битой старой развалине на колесах и крепко думала. Во-первых, она думала, что так, как она жила все эти годы, дальше жить нельзя — она ничего не достигла, отдаваясь ублюдку Антону, и, продолжая жить так дальше, ничего не достигнет. Скоро она растратит свои прелести на гангстерского придурка, и он сдаст ее в бордель, а дальше наркотики и смерть в тридцать с небольшим. Во-вторых, она думала, что самым разумным было бы прямо сейчас доехать до Мексики и ехать еще дальше, в саму Мексику, там добраться до курортного побережья и постараться подцепить какого-нибудь богатенького доктора или юриста и быстро выйти за него замуж…

Наташка улыбнулась. Тот русский пожилой дурак — Самуил, который пялился на ее прелести, а потом осторожно мял ее упругие груди, предложил стать его женой. Урод. Наташка передернула плечами. Ежедневно он будет трахать ее в анус своим большущим членом! А куда еще? Скорее всего, он извращенец, потому будет не только в «малышку», но и в анус. Или только в анус — с извращенца станется! Да она умрет на третьи сутки от такой супружеской жизни. И Карлос ублюдок — владелец бара. Он не предупредил Наташку, что русский мужик — извращенец. А что он сделал-то, что показался Наташке извращенцем? А член зачем вывалил? Соблазнить ее хотел своим сокровищем? Козел старый.

Наташка утопила педаль тормоза. Повеситься от такой жизни, больше нечего — все мужики козлы. Говорят, что любят, а потом лапают за сиськи, трахают, и лучше не думать, что вытворяют, особенно пьяные. Сплошные ублюдки! Что американцы, что латиносы, что русские. Еще Карлос собирался дать ей только тысячу баксов. Наташка возмутилась его наглой ухмылке.

— Еще пятсот, Карлос! Не меньше! Ты не предупредил меня, что русский полезет ко мне с руками!

— Ты дала себя трогать?

Ублюдок. Наташка еле сдержалась, чтобы не влепить Карлосу пощечину.

Карлос достал из нагрудного кармана рубахи две сотни, потом еще сто.

— Если Антон узнает о твоем промысле… — заговорил он, посмеиваясь.

— Он отрежет тебе яйца и заставит их съесть, — закончила Наташка, вырвала из руки Карлоса три сотни, потом влезла в его карман и достала еще две сотни. — Двести! Триста и двести — пятьсот! Даже этого мало!

— Га-гха. Так, может, порадуешь моего иноходца? — Карлос нагло заиграл глазами и добавил доверительно: — Получишь еще пятьсот. Все две тысячи от русского будут твоими!

Наташка презрительно показала ему палец:

— Пошел ты! Я не шлюха!

— Русскому ты дала себя трогать!

— Он обещал на мне жениться.

— Га-кха-мха-га-а.

Наташка тоже засмеялась вслед за Карлосом. Пряча деньги себе между грудей, торчащих упругими шарами в вырезе блузки, добавила:

— Он богач.

— А я? У меня есть бар!

— Засунь свой бар себе…

Карлос возмутился:

— Как ты разговариваешь с боссом? Ты работаешь на меня!

— Карлос, здесь все работают на Антона.

Наташка надавила на педаль газа — машина тронулась с места, быстро набрала скорость. Да, в этих местах все работают на Антона и его банду. Может, действительно согласиться на предложение русского? Он обещал завтра снова найти Наташку, обещал подарить колечко. Она возьмет кольцо и уедет с русским навсегда из этой дыры.

Надо только узнать, куда русский хочет увезти ее. Если в Россию, то нет — там холодно, там медведи и мафия. А Наташку от мафии и гангстеров уже воротит. Она сбежит и от русского. Да, надо бежать, бежать отсюда. Как было бы здорово уехать с тем красивым парнем с заправки! Как в романтическом фильме — они угоняют машину, грабят гангстерскую кассу и сбегают с деньгами, потом живут счастливо в свое удовольствие. Занимаются любовью. Не трахаются, а именно занимаются любовью.

Через десять миль был пограничный пост. Будка американской таможни, белая разделительная полоса на дороге и дощатый сарай, где пила текилу мексиканская пограничная стража. Там начиналась Мексика. На высоком шесту пыльный ветер трепал красно-бело-зеленый флаг с гербом. И если американцы проверяли водительские права выезжающих, то мексиканцы просто махали рукой: проезжай.

Наташка вздохнула. Было бы здорово сейчас ехать не останавливаясь, пересечь пограничную линию, показать идиоту Антону палец, так же как она показала Карлосу: пошел ты… Наташка усмехнулась, но покорно нажала на тормоз перед развилкой и свернула на каменистую дорогу к ранчо Стефания.

Это только так говорилось — ранчо Стефания. На самом деле здесь стояли на фундаментах несколько больших автофургонов, уже подернутых ржавчиной, и жил сторож — сорокалетний небритый мексиканец Альфредо. По большому счету брать здесь было нечего, но иногда из Мексики сюда переправляли контрабанду и товар прятали в фургонах, пока за ним не прибывал курьер Антона. О ранчо Стефания знали пограничники, знал шериф Ларкинс, но все они были в доле с Антоном. Наташка снова усмехнулась — здесь везде Антон. Все ему платят, а он платит власти, чтобы эта власть покрывала его беспредел.

Сегодня вечером, сразу после приключения с русским, Наташке на сотовый позвонил Антон и велел ехать сюда, на ранчо Стефания.

Наташка затормозила у фургонов, заглушила двигатель, вынула ключ. Только бы не заставил трахаться. Сейчас о сексе она не могла думать. Она подбросила на ладони ключи от машины. А что бы она сказала, если бы тот красавчик с заправки сделал ей очень непристойное предложение, прямо сейчас, здесь, среди фургонов? О-ля-ля.

Наташка вышла из своего рыдвана. Под ногами хрустели острые камни. Она направилась к дальнему фургону, у которого стояли два «мерседеса» Антона. Сторож Альфредо, возникший из-за угла, загадочно ухмыльнулся, закурил, ничего не сказав. Что бы это значило? В ее визиты сюда он любил с ней перекинуться словечком.

Из фургона вышли два дуболома, сели в машину.

Наташка возмутилась. Что с ними? Словно она пустое место! Уже совсем ни во что ее не ставят!

Вдруг ее озарила мысль — может, Антону каким-то образом стало известно о ее подвиге с русским? У Наташки похолодело в груди. Дура, польстилась на полторы тысячи баксов и теперь умрет!

Немея от страха, она поднялась по ступенькам и вошла внутрь фургона.

Антон сидел за чистым столом. В его глазах искрился гнев. Его дуболомы сидели перед телевизором в маленькой комнатке за перегородкой.

— Приехала?

Как же он все-таки узнал? Наташка старалась быть спокойной.

— Как видишь.