– И у меня, – откликнулся Паша. – Вот и проверим, правильно ли тебе подсказали твои ребята-историки. А то, может быть, мы говорим о разных ходах? Так еще интереснее!

– Проверим, – согласилась Юля. – Главное, чтобы нам не помешали. Новые сектанты, например.

Когда «Нива» повернула на грунтовую дорогу, ведущую к развалинам завода, все трое с нетерпением смотрели, нет ли тут новых гостей: на мотоциклах ли, на джипах и в масках, но, кажется, сегодня они сюда приехали одни.

Машину ребята поставили метрах в ста от первого корпуса, как и в первый раз, вышли и огляделись. Было душно, небо заволокло тучами; темная завеса надвигалась от горизонта, далекой стеной сюда приближался дождь.

– Ты помнишь, куда идти? – спросил Мишка у Юли.

– Да, помню хорошо, – ответила она. – Надо идти ко второму корпусу.

– Тогда веди нас, – предложил Сомов. – Пока ночь не наступила. У Киселя кровь холодная, ему все равно, а у меня горячая, я в группе риска.

– Почему это у меня кровь холодная? – запротестовал Паша.

– У всех кровь одинаковой температуры, – попыталась восстановить психологическое равновесие Юля. – Хватит уже, Гном, а? Ты со своей горячей кровью не больно-то рвался сюда, не то что мы с Пашей.

– «Мы с Пашей!» – елейным тоном передразнил ее Мишка. – Сейчас расплачусь.

– Ой, поплачь, поплачь! – живо попросила Юля. – Так хочется посмотреть, Сомов!

– Не буду, – огрызнулся тот. – Не доставлю вам с Киселем такой радости.

– Мы подъедем ко второму корпусу, – не желая даже вникать в глупости, которые говорил Сомов, рассудительно произнес Паша. – Не хочется машину здесь оставлять. Дураков много. А дорожку я знаю, – кивнул он вперед. – Уже ездил по ней раньше. После вчерашних кувырканий по ухабам – это зеркальная трасса.

Они вернулись к «Ниве», загрузились, проехали мимо первого корпуса и осторожно подъехали ко второму.

– Только тут встать в стороне не получится, – констатировал Паша. – Если стена рухнет, – ну, вдруг такое случится…

– Успокойся, не рухнет. – Юля положила руку ему на плечо. – Пока мы тут, ничего не случится. Я, Юля Пчелкина, тебе это обещаю.

И надо же – это прикосновение и эти слова успокоили Киселева.

– Психолог! – вырвалось у недовольного Мишки.

Юля шла впереди, всеми силами стараясь не выдать того, что ей хорошо знакомо это место. И было-то это всего четыре года назад, ей едва исполнилось шестнадцать! Разве она успела забыть? Все помнила! Как ойкала, боясь наступить не туда, как осторожно поднималась по ступеням, пробиралась по коридорам и вновь выходила за Тигром на лестничные пролеты. А потом, когда он повел ее вниз, как она трепетала, спускаясь под землю! Что таится там, куда ее ведут? Зачем она в это ввязалась? И ведь перлась, дурочка, за волосатым красавцем рокером Тигром! Потому что целовался хорошо, обнимался нежно, хотя руки были сильные, потому что влюблена была! «Кажется, вот сюда, мальчики, – говорила Юля, пробираясь по первому этажу, мимо завалов осыпавшихся кирпичей и прогнивших досок, где сам черт мог голову сломать, – а теперь вот сюда! Точно, смотри-ка, еще одна арка! Все так, как мне говорили ребята-историки! Не соврали, молодчинки!» – «Да у тебя просто маячок в голове, Пчелкина, – через силу хвалил ее Сомов. – Видите, Павел Александрович, какая она? Ей бы полком командовать! В разведку ходить! Города брать…» – «Да, Юля, ты прирожденный следопыт!» – хвалил ее Паша, боясь рухнуть и убиться в одночасье. «Джинсы надо было старые надеть дураку», – когда забывал восторгаться подругой, в сердцах бурчал Мишка.

Так они и выбрели к месту, заваленному пуще других пространств на первом этаже. Юля деловито огляделась, сделала таинственные уголки руками, несколько раз скрещивала ладони, присматривалась, одним словом, вела себя очень загадочно. Так, несомненно, ведут себя пираты на необитаемом острове, когда видят заветное место, где спрятано сокровище.

– Тут, мальчики, – кивнула на завал Юля. – Точно тут.

– Точно? – спросил Сомов.

– Да, точно-точно.

– Смотри, Пчелкина, не обмани. – Мишка сбросил с плеча сумку с инструментом. – Работы много будет.

– Я работы не боюсь, – бодро сказал Паша.

– Вот, – с укором кивнул Мишка. – Говорил же: испортила человека! Напрочь загубила!

– О чем он? – спросил Паша.

– Да не слушай ты его! – отмахнулась Юля. – Бредит он! Давай перчатки, Гном, – и тут же добавила: – Не забудь: мне чистые!

Экипировавшись, они взялись раскидывать доски и кирпичи. Юля не боялась замарать руки, точнее, испортить новенькие строительные перчатки с резиновыми точками, и тоже с энтузиазмом отбрасывала доски.

И очень скоро ребята увидели край люка.

– Смотри, Кисель, не обманула! Во дает Пчелкина! Вот это нюх!

– Да, я молодец, – сняла перчатку и погладила себя по груди Юля. – Я – супер! – и вновь перчатку надела.

Ах, как упоительна бывает ложь! Даже самая малая! Они быстро освободили люк – он был чугунный, старинный-престаринный, с двуглавым орлом!

– Ого, – произнес Паша. – Да тут один люк – произведение искусства! Смотри, Рыжий, надпись…

– Ну, читай, грамотей…

Паша очистил круговую надпись от трухлявых опилок, песка и грязи и прочитал:

– «Кирпичный завод Ивана Мельникова. 1878 год».

– Вот когда в подлинности никто не усомнится, – заметил Мишка Сомов.

– А теперь его нужно просто поддеть ломиком, – сказала Юля.

– Что, правда? – недоверчиво уставился на нее Сомов. – Только и всего?

– Ага, так ребята сказали, историки. Только сказали, он очень тяжелый! Потому что чугуна на него не пожалели.

– Что ж, это понятно, Мельников был богатым чудаком! – согласился с ней Мишка Сомов. – Давай сумку, Белоснежка, там ломик есть что надо. Я подниму, а ты, Кисель, пардон, Павел Александрович, рычаг найди.

– Какой?

– Доску потолще, какой! И засунь в проем.

– Хорошо придумано, – кивнул Паша, который в отличие от Мишки редко занимался подобными делами.

Сомов в юности облазил все дворы в округе своего дома, все люки и колодцы, чердаки и подвалы, и Юля частенько была его спутницей и помощницей в этих корсарских делах.

Паша нашел доску, их было море, Мишка кое-как просунул ломик и отжал люк, потом сильнее, Паша вставил доску, и вот уже они вдвоем свернули преграду и… старателям открылся черный проем, из которого дохнуло могильной сыростью и холодком…

– Фу, – отшатнулся Паша.

Юля поморщилась и отступила.

– Чего «фу»? – возмутился Мишка. – Ты же всегда любил могилы? Копался в них, с покойниками разговаривал?

– Я их в комиксах любил, – попытался оправдаться Паша.

– Эх ты, Кисель, оторван ты от жизни, – снисходительно вздохнул Сомов, – нет что пойти на кладбище, ночью, лопату опять же прихватить…

Мишка достал из кармана куртки фонарь и выстрелил в темноту. То же сделали Юля и Паша, с любопытством заглядывая вниз. Три луча, то