– Не ерунда, – она покачала головой. – Мне говорил человек, которому я верю. Ей так хотелось прибавить: «Я это слышала сама, ребята, четыре года назад!» Но сказать этого она не могла – выдала бы свои тайные отношения!

– А чей это пуховик, он огромный? – спросил Мишка.

– Отца, старый уже. У меня таких нет, чтобы потом выбросить.

– Тогда подвинься, я тоже хочу послушать.

Юля подвинулась, Мишка лег слева, но место осталось еще на одного человека, и Юля сказала:

– Паша, устраивайся, пуховик действительно огромный.

И Паша Киселев лег справа. Так они и затаились втроем, на старом пуховике, прижимаясь друг к другу, среди холода и сырости ища тепла и вслушиваясь в тишину…

Прошла минута, две, пять, десять… Юля услышала это первой – все повторилось, как и четыре года назад, когда у этого люка к ней прижимался отважный и сильный Тигр! Просто она знала, чего ждать! И вся собралась, как кошка перед прыжком, когда издалека возник нарастающий подземный рев.

– Слышите?! – воскликнула она.

– Чего? – спросил Мишка.

– Гул! Рев! Нарастает…

– Точно, слышу, – пробормотал Паша.

– И я! – подтвердил Сомов.

Но гул и рев действительно нарастали. Словно сюда, к этому месту, где лежали они, неслось неведомое чудовище…

– Это оно? – спросил Мишка.

– Он! – ответил Паша.

Ребята почти вжались друг в друга. А рычание и рев нарастали, становились все отчетливее; и оттого двум юношам и девушке было еще страшнее, что они нависли над тем ожившим ужасом, воплотившимся, который катился внизу. И вот шум разросся, хрипящий, плотный, гулкий, пролетел прямо под ними и стал исчезать, но уже с другой стороны…

– Все слышали? – спросила Юля.

– Ага, – ответил Сомов.

– Еще как, – вторил ему Паша.

– А может, это метро? – шепотом спросил Мишка.

– Какое метро? – возмутился вопросу Киселев. – Оно в тридцати километрах отсюда, если не дальше.

– А вдруг эхо проходящего метро?

– Ха! – выдавил из себя Паша. – И какие проводники для этого нужны?…

– Откуда я знаю? Может, там провода какие. Или руда…

– Ха, – повторил Паша. – Руда!.. А может, это шум воды? – тут же задал он спасительный вопрос.

Понятно, почему спасительный! Не верить же, действительно, в замурованное под землей чудовище, что мечется по своему лабиринту?

– Какой шум воды? – спросил Сомов.

– Течет где-нибудь по заводским трубам, а мы не знаем, затор какой-нибудь, а потом прорывает…

– Ха! – мрачно парировал Мишка. – Сам ты затор, Кисель.

– Не хами, Рыжий.

– Мальчики…

– Я не хамлю. Метро быть не может, а затор может? Чудила!

– Рыжий коротышка.

– Ах ты козел! – приподнялся на локтях Сомов.

– Мальчики, – куда более строго проговорила Юля. – Если вы будете продолжать, я развернусь и уйду! Подумайте, вам будет приятно вдвоем, без меня? На этом пуховике? В темноте? А?

– А чего он? – возмутился Мишка.

– Ты сам начал!

– Просто заткнитесь! Вы как два ребенка! – возмутилась Юля. – А еще прижимаетесь ко мне – и очень по-взрослому! Оба! А вы это заслужили, а? Мальчики?

– Кисель, ты прижимался к Юльке?!

– А сам?!

– Какой же ты гадкий мальчик! – процедил Паша.

Они ругались через спину Юли.

– Сам гадкий мальчик!

– Я ее друг всю жизнь!

– И я, – с обидой бросил Паша.

Юля подскочила, но этого для ребят хватило: оба мгновенно замолчали. Один только раз гневно посмотрели друг на друга, ослепив фонарями, отвели глаза и отвернулись.

– Паша, – другим тоном заговорила Юля. – Тебе про этот вход в подземелье говорили твои краеведы? Где мы сейчас прошли?

– Нет, не про этот, – покачал головой Киселев и тоже поднялся.

– Точно нет?

– Да точно, – покачал головой тот. – Про другой.

Пружинисто встал и Мишка.

– А где он, этот другой вход? – спросила Юля.

– Сказали, в двухэтажном строении, где была контора купца Мельникова. Это должен быть его кабинет, в нем три окна. Там есть деревянный пол, а под ним люк. Он на северной стороне.

– Ну так пошли, чего мы ждем? – предложила Юля. – Только спрячем этот проход. Пусть он останется нашей тайной.

Они закидали люк досками и, освещая фонариками дорогу, двинулись обратно. Поднялись по лестнице и только тут услышали гул. Но этот гул успокаивал, умиротворял. Отовсюду капало. Все полуразрушенное здание, точно разом ожив, гудело. Они подошли к окнам. На улице шел проливной дождь.

– Ломик взяли, фонарики взяли, перчатки взяли, – констатировал Мишка. – А зонтики?

– Зонтики забыли, – сказала Юля. – Время есть – подождем.

– Может, это и была вода, которая прокатилась под землей по трубам? – глядя на дождевую пелену, на потоки воды, задумчиво проговорил Паша. – Я про шум под нами. А?

Юля попыталась вспомнить, был ли дождь четыре года назад, когда они с Тигром лазили по этим развалинам и слушали «несущегося зверя» под землей, но так и не вспомнила. Другим была тогда занята голова! Любовью и приключениями! Тигр увлек ее, пленил девчачье сердце! Хотела она с ним всего, только он ее торопил. Дурила волосатый! Она фантазировала, ждала! А дождь, может, и был дождь.

Через полчаса ливень стал стихать, далеко над лесами прорезалось солнце и засияли бирюзовые участки неба. А скоро последние капли уже настукивали кругом, и солнце вспыхнуло на развалинах кирпичного завода.

– Пошли, – сказала атаманша присмиревшим спутникам.

Кажется, они выговорились еще в подвале, потому что теперь больше молчали. Ребята перешли участок земли до бывшего административного корпуса, тоже разобранного наполовину, и нашли помещение с тремя окнами, по скромным описаниям похожее на кабинет директора. Над их головами зияли бреши. Отовсюду капала вода.

– Может, перенесем на следующий раз? – спросил Мишка.

– Следующего раза может не быть, – сказала Юля. – Давайте ковать железо, пока оно горячо.

– А оно горячо?

Юля взяла руку Мишки и приложила к своей щеке.

– Ну как, горячо?

– Как кипяток, – пробормотал он.

– То-то же. За работу, мальчики. Гвоздодер есть, ориентиры тоже. Остается поднять половицы.

Ребята разбросали мусор в стороны и стали поддевать ломиком и гвоздодером доски. Было видно, что это уже делали, доски были иссечены и помяты. Пятая по счету доска открыла им край люка.

– Вот он, – сказала Юля. – Твои краеведы тебя тоже не обманули.

Они с энтузиазмом подняли и сдвинули доски и сразу обнаружили, что этот люк не запаян. Он тоже был с гербом и той же надписью. Мишка и Паша поддели его, также просунули доску и свернули в сторону. Тот же сырой могильный запах ударил им в нос и заставил поморщиться. Такая же лестница, уходящая в сумрак, открылась им. Ребята ударили вниз лучами фонариков – и они заколесили по далекому каменному полу.

Мишка тяжело вздохнул:

– Два подземелья за один день – это чересчур. Ты не думаешь так, Белоснежка?