когда наконец мой язык проникает в ее рот. Ее ладонь перестает упираться мне в грудь, вместо этого она цепляется пальцами за мою футболку. Несмело, но она начинает отвечать мне, наверняка борясь с собой.

Готов поклясться, что ей не противно, но в момент, когда я ослабляю хватку, Снежана уворачивается и мои губы проходятся по ее щеке. Пахнет от нее чем-то сладким, то ли ванилью, то ли какой-то выпечкой. Усмехаюсь от этой мысли и, не желая прекращать начатое и все же распробовать сей десерт, ловлю свободной рукой ее за подбородок и вновь накрываю ее губы своими, гася ее еле слышный протест.

Но всего этого мало. Где-то подсознательно я понимаю, что она не позволит зайти далеко, но это не мешает мне напирать и почти незаметно подталкивать ее к стене со старинным комодом. Не припомню, когда в последний раз обращался к Богу, ну разве что в детстве, но сейчас ловлю себя на мысли, что прошу у него, чтобы этот комод не ждала учесть сломанной кровати.

Не отрываясь от ее губ, перемещаю ладони на талию Снежаны и, сжав ее, приподнимаю, и усаживаю на хлипкую конструкцию.

Облегченно выдыхаю Снежане в губы, когда понимаю, что ничего не треснуло. Зеленый, мать его, свет. Ну не совсем зеленый, судя по тому, что Ирискина в очередной раз упирается мне ладонью в грудь.

— Не надо, — еле слышно шепчет мне в губы и уворачивается.

Не хотела бы на самом деле, ответила бы по-другому. А она может, судя по ночному эпизоду с телефоном. Просто в ней борется Снежана, которая хочет меня грохнуть и на хер послать, и та, что совершенно не против продолжения.

— Надо. Ты же сама хочешь.

— Нет.

Неуверенно. Тихо. И, кажется, просто для галочки. Но не заметить, что ее ноги плотно сжаты, тоже не могу.

Нехотя отрываюсь от нее, пытаясь унять взбушевавшееся дыхание, но, когда мой взгляд останавливается на ее вздымающейся груди, вместо этого легкие начинают работать еще более усиленно. Сейчас я отчетливо вижу, как сквозь ткань сорочки выделяются ее соски. И не от холода.

С каждой секундой я все больше и больше ожидаю, что Снежана меня оттолкнет. Перевожу взгляд на ее лицо, но вместо того, чтобы исполнить то, чего я опасаюсь, она закрывает глаза.

Снова накрываю ее губы своими и в этот момент чувствую, как ее ладони несмело обхватывают мою шею, и она аккуратно, наверняка, не намеренно скользит по коже пальцами. От этого незамысловатого, казалось бы, действия, у меня, блядь, встает так, что кроме как желания стянуть с нее остатки одежды и поскорее трахнуть — уже ничего нет.

Подхватываю подол ее сорочки и тяну ткань вверх, обнажая ее бедра. Не отрываясь от ее губ, обхватываю ладонью ее коленку и развожу ее ноги. И стоило только пройтись кончиками пальцев по внутренней стороне бедра, как Снежана тут же дергается и скидывает ладони с моей шеи.

— Пусти, — еле слышно произносит, сводя ноги. Да вот прям сейчас. — Пусти я сказала! — вскрикивает и толкает меня в грудь.

Из-за неудобного положения, ее удар для меня как мёртвому припарка. Я остаюсь стоять на том же месте, удерживая одну руку на ее бедре.

— Ты оглох? Отойди от меня!

Очередной толчок и я все же поддаюсь, когда ловлю ее взгляд на себе. А там хер пойми что. Коктейль из злости, ненависти и… брезгливости?

Словно в подтверждении моих мыслей, она вскакивает с комода и демонстративно вытирает тыльной стороной ладони свои губы. Да, это определённо удар по самолюбию.

— Выйди отсюда. Сейчас же, — зло произносит, не отводя с меня взгляда.

Последнее, что я хочу сейчас сделать — это уйти из ее комнаты. Но остатки вечно дремлющей совести сейчас все же побеждают.

Захожу в отведенную мне комнатушку и заваливаюсь на кровать. Уволю. Завтра же.

* * *

Утро встречает меня ноющими висками и болью в пояснице. Последняя, судя по ощущениям, сейчас на хрен отвалится. То ли от матраса, то ли от привычной боли. Перевожу взгляд на часы — половина девятого. Нехотя встаю с кровати и, прихватив с собой полотенце и футболку, выхожу из комнаты.

Спускаюсь на первый этаж и в нос тут же ударяет запах кофе. Я не знаю наверняка кто орудует на кухне, но отчего-то уверен, что это источник моего вчерашнего неудовлетворенного стояка.

Выхожу на улицу, киваю одному из охранников и принимаюсь обливаться холодной водой. Может, паранойя, но я кожей чувствую, что на меня смотрят. Резко поворачиваюсь и ловлю на себе взгляд Снежаны из окна гостиной. Она тут же задергивает тюль и исчезает. Усмехаюсь в голос. Настроение моментально поднимается. Вытираюсь полотенцем и, чуть ли не присвистывая, иду к дому. Прохожу внутрь и останавливаюсь перед кухней. Как и ожидал, готовит кофе и сырники Снежана.

Опираюсь о дверной косяк и принимаюсь наблюдать за тем, как она орудует около плиты. О недавнем эпизоде с кроватью напоминают уже подсохшие царапины на ноге.

Когда я засыпал, в голове была четкая мысль — заплатить ей и отправить домой, не взирая на условия договора. Ибо держать при себе работника, которого хочешь трахнуть, идея, мягко говоря, хреновая.

Сейчас же понимаю, что мне плевать на здравый смысл. Хочу ее и получу. Исключительно добровольно. Наблюдать за тем, как Снежана будет с собой бороться, значительно интереснее, чем испытывать на ней каверзные задания и наблюдать за ее выдержкой.

Только не влюбляйся в меня. Как там она ответила на мои слова? «Это будет последнее, что я сделаю в своей жизни»? Ну вот и посмотрим. В крови полным ходом гуляет азарт и предвкушение. Теперь становится еще интереснее, чем добить деда с его землей и развернуть тут отель. Кайф. Кто бы мог подумать, что наутро мне будет так хорошо.

Знает ли Снежана, что я стою за ее спиной и наблюдаю за ней? Совершенно точно да. Интересно, как она будет себя вести. Сделает вид, что ничего не было? Прохожу на кухню и сажусь за стол.

— Я бы мог сказать, что ничего не помню.

— А