– Мне жаль. Но как я тут могу помочь?

– Не знаю. Все сроки прошли, Климов мог бы снять наблюдение. Но этого не делает. Хочу понять почему?

– Имплантат слишком часто регистрирует разрушительные эмоции?

– Я это контролирую. Последние две недели, буквально как блаженный, ни одного даже минимального всплеска.

Он усмехнулся и из образа разумного собеседника снова выглянула ядовитая гадина. Когда наступает кризис, собственный яд для некоторых – противоядие от него.

– У Игоря проблемы на работе. Но я надеюсь, что разрешаться.

О неполученной должности лучше не распространяться, а то любовник прибьет обоих болтунов.

– Понятно, значит, работа.

Завел глаза к потолку, подумал несколько секунд. Сбросил ноги, подскочил. И зашагал вдоль стенки, покачиваясь на шарнирных сочленениях долговязого тела. Сутулил плечи, потирал ладони о бедра.

– Облом с повышением, что же еще? Все хотят руководить, чувствовать власть. Вот и я тоже хотел. Ха-ха-ха, эмпатфактор. Двадцать четвертый веком правит великий эмпатфактор. Мутная, малопонятная хрень.

Вскинул руки к небесам, будто ловя лучи воображаемого светила. Женя подобралась не зная, чего ожидать от чудика.

– Знаешь, в чем несуразица, принцесса? – черты его лица стали еще более резкими, ассиметричными. – Ход истории клепают ученые. Долбанные таланты и гении мостят дороги для всего этого стада с гордым именем человечество. Творцы его гибели и выживания, неутомимых попыток отхватить жирный кусок космоса. И где же они? Ползают внизу пищевой цепочки, подальше от «вечных стариков» и поколений венценосных чиновников. Чем талантливее изобретатель, тем позорнее его эмпатфактор. С таким из мэрий и парламентов метлами гонят к станкам. Ха-ха-ха, не ученые – рабочие муравьи!

Двигался без остановки: от окна, к двери, к Жене, вокруг стола и новый круг. Голос метался от искренней веры и возмущения к ядовитой насмешке и издевке.

– Игорь – не ученый, – сказала она невпопад, забыв опровергнуть догадку о не случившемся повышении.

– Зато у меня сотня патентов. И что? Эмпатфактор такой, что его надо прятать от лишних глаз, как секс-игрушку в шкафу. А твой Дернов? Ха-ха, светоч живого кванта, экспериментатор тысячелетия. Но в президиуме академии ему место не выделят, скорее лабораторию построят размером с президиум. Жри от пуза и наслаждайся.

Георгий Дернов даже близко не похож на Марка Рински. Величественный интроверт против желчного истерика. Женя угадывала людей почти подсознательно. Только с Игорем все системы давали сбой – любовь, зависимость или похоть сломают любой навигатор. Из этой парочки исследователей она бы ни одного не поставила управлять и десятком подчиненных. Вот только кто такая Евгения Звягинцева, чтобы прикидывать? Даже не светлячок у светила, всего лишь способная студентка. Может понять и применить технологию – дальше не прыгнуть. Но такие, как она, средненькие, и правят миром.

– Кстати, а ты знаешь, что принцип живого материала, над которым работает Дернов, совершит революцию в автономном освоении космоса? Жду – не дождусь полного обнародования результатов. Набросал несколько чертежных идей на его основе. Живое оборудование. Способное вгрызться даже в недра Сатурна. Это же совершенно другой подход!

Женя подобрала ноги. Еще бы ей не знать этот принцип. Из века в век искусственный разум – это процессор. От простеньких домашних роботов до сложнейших андроидов. Центр отправляет команды неразумным конечностям. И манипуляторы работают, андроиды хмурятся, дроны ловят магнитное поле. Все, как у людей, мозги командуют пальцами. А у Дернова – никаких процессоров. Каждый сантиметр куска железа или пластика мыслит, меняется и ощущает. Высокоинтеллектуальная плоть. Виват!

И почему-то страшно….

С Марком они проболтали почти час, как истинные фанатики технических революций. Его фразы уже не казались такими едкими, лихорадочный блеск в глазах не пугал, а лицо узкоглазой куницы выглядело по-своему привлекательно. В какой-то момент Женя притащила гостя к скучающей на столе обувной коробке.

– О, чудно! Мы становимся подружками, принцесса. Обменяемся парочкой любимых брендов?

Довольно потирает руками и жмурится. Как до сих пор не ужарился в толстенном свитере?

– Я назвала ее Динь-динь. Как из сказки.

– Что? Коробку? – не понял Марк, и глаза убедительно округлились. – Мне говорили, что слишком много чая разжижает мозг, а я не верил. Ха!

– Сядь и молчи, – дернула она требовательно за жесткую холодную руку.

Здесь её царство, и чокнутому инженеру пора заткнуться. Тот сжал губы в кривую линию и кивнул – похоже дошло.

– Динь-динь, – обратилась она с точно выверенной интонацией, запуская отклик. – Откройся!

По обведенной звездами крышке прошла заметная рябь. Словно…, черт, сравнение в голову не приходило. Вода, разве что. Но это пластик. Не спеша, будто бы даже неуверенно дрогнул правый угол и стал изгибаться и приподниматься. Очень нерешительно, наверное, невесты в глубокой древности так поднимали фату.

– Боже ж ты мой, неужели это то, что я думаю, – сипло прокаркал Марк.

– Да, это оно. Рабочее название ЦКО. Цельный квантовый организм.

– Чёрт, – он протянул руку над стеклянным столиком. – Точно нет никаких даже тонюсеньких проводов, энергоемких пластин и прочей начинки?

– Точно. Думает всей пластиковой поверхностью.

Длинные узловатые пальцы слегка подрагивали. Динь-динь удерживала крышку почти вертикально и на самом краю емкости. Внутри открывалась бархатная глубина, делая живую вещь беззащитной и уязвимой.

– Непередаваемые ощущения.

Он отдернул руку, вгрызся зубами в большой палец и покосился на Женю:

– А что еще может это волшебная обувная шкатулка?

– Зависит от установок. Но достаточно много. Накапливать информацию, анализировать, посылать сигналы, как твой коммутатор… Может перемещаться, менять форму, ну… до определенной степени.

– Покажи.

– Динь-динь, иди на пол.

То же дрожание – образец что-то запаздывает с обработкой информации. Ну вот изогнула дно, отталкиваясь двумя углами от гладкого стекла. Так ползут гусеницы. Спрыгнула, перевернулась и встала крышкой вверх.

– Значит, может накапливать и передавать информацию?

– Конечно, может, как без этого.

Женя кивнула, хотя это свойство меньше всего ее увлекало. По нынешним временам всё что-то накапливало и куда-то передавало. Каждый свободный метр утыкан экранами и трансляторами голограмм. Гораздо прикольнее танцующая на полке глиняная игрушка. Или стиральная машинка, способная перейти в другой угол без помощи робота. Чтобы плоть жила, ей теперь не требуется углерод и водород.

– Но ведь способ передачи данных будет совсем другой?

– Он может быть разный. ЦКО способно постоянно его менять, встраивать куда угодно.

Марк