таких, как я, заменят автоматы. — Слово «роботы» тогда было неизвестно. — Когда пришла в институт, мне назначили зарплату девяносто пять рублей, теперь получаю сто десять, то есть за каждый год — рубль добавки. Избави тебя Бог от такого счастья, мой мальчик! Гораздо интереснее попасть в исследовательскую лабораторию — ведь ты будешь участвовать в творческом процессе. Так что забудь о перспективе стать химиком-аналитиком.

«Нет, — подумал я, — не пойду работать на эту станцию. По закону, как сказала Оксана Кузьминична, мне должны предоставить нормальное место работы. В общем, упрусь, и все. Что они могут со мной сделать?» Я прибавил шагу, предвкушая скорое сражение и, конечно, свою победу в нем.

Но я был жестоко разочарован. Услышав мою просьбу о предоставлении места работы и прочитав отказное письмо завода, инспектор отдела кадров, занимающийся распределением выпускников университета, решительно сказала мне:

— Ты сам во всем виноват. Тебя распределили на «Светлану» — живи и радуйся, заканчивай работу над дипломом, ухаживай за девушками, отгуливай положенный тебе после защиты отпуск и первого августа иди работать. Хотела бы я посмотреть, как бы они тебя в этой ситуации не взяли! Поперхнулись бы, но взяли как миленькие! А ты явился к ним ни свет ни заря на следующий день после распределения. Вот они и отказались от тебя, отфутболили ко мне. А у меня нет рюкзака с вакансиями. Так что иди и ищи. Ленинград — город большой, может, что найдешь. И вообще, знаешь, как в Писании говорится, «ищите да обрящете».

После чего она нетерпеливо указала мне рукой на дверь.

Меня это сильно разозлило, я ведь не милостыню пришел к ней просить и, кроме того, был далеко не последним студентом на курсе.

— А вот я никуда не пойду! — попытался я ответить наглостью на наглость. — Государство обязано меня трудоустроить, я же молодой специалист. Так что дайте мне работу — я хочу и могу работать.

Такой тон с ушлой кадровичкой не прошел. Молод и неопытен я был по сравнению с ней.

— Ах, вот как ты заговорил! Ну что ж, у меня есть прекрасное место работы, куда я тебя сейчас и распределю. Видишь, псковский отдел народного образования просит прислать учителя химии в деревню — всего сто двадцать километров от Пскова.

Тут я разозлился и, наверное, достаточно грубо прервал ее:

— Нет, вы меня извините! За пять лет учебы в университете нам не преподавали ни педагогику, ни детскую психологию. И вы хотите, чтобы с такой «подготовкой» я поехал калечить детские легкоранимые души? Считаете это нормальным?

— О, как ты красиво говоришь! — резко остановила меня кадровичка. — Если ты такой умный, почитай инструкцию нашего министерства, где черным по белому написано, что выпускники Ленинградского университета имеют право работать школьными учителями по указанной в дипломе специальности, то есть ты прекрасно можешь преподавать химию в школе. А если тебе повезет, — издевательским тоном продолжила она, — может, как Пушкин, где-нибудь Анну Петровну Керн встретишь и напишешь ей чего-нибудь типа: «Я помню чудное мгновенье…» — и тоже прославишься. Ладно, парень, теперь слушай. — Ее голос стал, наверное, на три октавы ниже и мягче: — Надеюсь, ты понимаешь, почему тебя с твоим красным дипломом никуда не хотят брать?

— Да просветили добрые люди… — буркнул я в ответ.

— Если бы я могла, конечно, помогла бы тебе. Но, увы, против системы не пойдешь. — Я слышал эту фразу второй раз за сегодня. — Возьми телефонный справочник и садись обзванивать научно-исследовательские институты. В академические или гиганты, как, например, ГИПХ[27] либо ГОИ[28], не звони — туда тебя не возьмут. Звони в заведения попроще да поменьше, может, чего и получится. И что еще я тебе по-доброму хочу сказать: не пытайся качать права, как начал делать со мной. Никогда не иди против системы — сметут. Ладно, парень, удачи тебе! Не взыщи, что не смогла помочь.

Следуя совету инспектора отдела кадров, я купил толстый телефонный справочник, выписал номера телефонов небольших научно-исследовательских институтов и наменял двушек для автомата, поскольку домашнего телефона у меня не было, а звонить с кафедры не хотелось.

И началось мое…. нет, не хождение… если можно так выразиться, начались мои «звонки по мукам». Я составил список, кажется, из двадцати учреждений и стал методично дозваниваться до отделов кадров. Процесс шел достаточно медленно: до защиты диплома осталось чуть больше двух месяцев, и мне, кроме решения вопроса о работе, требовалось обрабатывать полученный экспериментальный материал. К тому же автоматы нередко были заняты, а чаще сломаны. И в отделах кадров никто не сидел на месте, не ждал моего звонка.

Прежде чем начать операцию «Обзвон», как я назвал ее для себя, нужно было придумать тактику разговора с представителем отдела кадров. Я решил, что буду начинать беседу с мажорной части, а в финале расскажу о моем врожденном «недостатке». Первый звонок я сделал в Аккумуляторный институт. Понял, что попал на начальника отдела кадров, поздоровался и вежливо сказал:

— Я в этом году заканчиваю химфак университета по специальности «неорганическая химия», средний балл по диплому — четыре целых восемь десятых, ленинградец, так что прописка мне не нужна. Не женат, могу ездить в командировки.

— Вот здорово! — раздалось на другом конце провода. — Меня замучили девчонки: поработают год-два и уходят в декрет. А тут парень да еще отличник! Диктуй фамилию, я выпишу тебе пропуск, и завтра в девять пятнадцать чтоб был у меня!

Я назвал фамилию, и у меня создалось впечатление, что из кадровика выпустили воздух.

— Слушай, какое у тебя отчество? — спросил он.

— Отца Самуилом звали, значит, Самуилович, — ответил я, понимая, что в этом институте мне точно не трудиться.

Было просто интересно, как мой несостоявшийся работодатель с честью выйдет из сложившейся ситуации. Кадровик достаточно быстро справился с собой и бодрым голосом сказал:

— Слушай, я совсем забыл, что мы взяли неоргаников из Техноложки, а из университета нам нужны физхимики. Так что извини, брат, жалко, но ничего не поделаешь. Позванивай, может, кто из девушек-технологов в декрет уйдет, так я с удовольствием тебя возьму. В общем, звони, пока!

И в трубке раздались короткие гудки.

Что ж, все ясно — в списке предполагаемых мест работы появился первый жирный минус, который оказался далеко не последним. И начались обращения в отделы кадров, которые проходили практически по одному и тому же сценарию: в первой части разговора я очень нравился, а после того, как называл свою фамилию и отчество, следовал отказ в той или иной форме. Причины назывались в