— Нет, — терпеливо ответил Дронго, — я приехал из Москвы.Приехал к вам, Семен Аронович Бетельман, бывшему жителю Баку, проживавшемуранее по адресу: Гоголя, 14. Вы работали в отделе Министерства культуры. Вашимпрямым начальником был Давуд Исмаилович Велиев. Его заместитель, до известныхсобытий в Баку, — Вартан Акопов. Еще какие-нибудь подробности нужны или вы мневерите?

— Верю, — вздохнул собеседник, и лицо его посерело. Онбыстро надел очки, поправил волосы. Страх сидел в нем даже здесь, в свободнойАмерике, на Брайтон-Бич. Страх семи десятилетий, и вытравить его из памяти былоневозможно.

— Что вам нужно? — тихо спросил врач.

— Сначала я передам вам привет от вашей сестры Софы.

— Спасибо. Как она там?.. Вы ее арестовали? — чутьпоколебавшись, спросил Бетельман.

— За что? — изумился Дронго. — Слушайте, не нужно так мрачносмотреть на жизнь. У нас девяносто второй год. Все давно кончилось. СССР уженет. И КГБ, кстати, тоже. А ваша сестра после Нового года выезжает в Израиль.

— Да, да, я понимаю, — согласился Бетельман, когда до негодошел смысл сказанного. — Как нет КГБ? А вы откуда?

— Я вам просто объяснил, чтобы вы сразу поняли. Я представляюсоветскую разведку, вернее, российскую в данном случае. Мы хотим сделать вамвыгодное предложение.

— Вы хотите, чтобы я стал вашим агентом? — изумилсясобеседник, всплеснув руками. — Вы с ума сошли?

— Нет. Этого я не хочу. У вас есть брат в Англии, к которомувы завтра поедете. Вы могли бы узнать у него, когда он может встретиться сомной? Это очень важная встреча. А потом вы позвоните мне.

— Я не сделаю этого, — твердо заявил Бетельман, — невпутывайте в грязные истории моего брата. Если вы хотите замарать меня — вашедело, но мой брат — английский гражданин. Он живет в Великобритании ужетридцать лет. Я не стану передавать наш разговор.

«Старый дурак», — подумал Дронго.

— В таком случае, — угрожающе заметил он, — у вашего братабудут крупные неприятности.

— Боже мой, какие неприятности?

— Он потерял недавно весьма секретные документы. Ему удалосьдоказать, что они сгорели во время пожара в его доме. Но если их найдут и передадутего руководству… Вы меня понимаете?

Бетельман снова снял очки. Молчал довольно долго.

— А вы говорите, что КГБ уже нет, — почти неслышно произнесон.

— Мне нужно с ним увидеться, — твердо повторил Дронго. —Просто передайте ему наш разговор. А он пусть сам решит, что ему делать.

— Хорошо, — вздохнул собеседник, — в конце концов могло бытьи хуже. Знаете, я ведь однажды уже имел счастье познакомиться с вашейорганизацией, — он снова надел очки, — в пятьдесят первом, в Баку, менявызвали, интересуясь, куда делся мой брат? Он во время войны попал в плен крумынам и сумел сбежать. Позже он переправился в Египет, ну это вы, наверное,знаете. Так вот, меня мучили тогда целый день, но я действительно не знал, гдемой брат. А я ведь был совсем молодой, еще школьник. И вот теперь, сорок летспустя, вы все-таки нашли меня и его.

Дронго не ответил.

Бетельман вдруг взмахнул руками.

— Вы знаете, почему это кафе называется «Наргиз»?

Дронго знал, но снова промолчал.

— В Баку была очень красивая женщина. Ее звали Наргиз. И вчесть ее на приморском бульваре открыли кафе, названное именем прекрасной дамы.Романтично, вы не находите? А потом здесь, в Бруклине, на Брайтон-Бич, бывшиебакинцы тоже назвали свое кафе «Наргиз» в память о той удивительной атмосфере Бакушестидесятых годов.

— Зачем вы мне это рассказываете? — спросил Дронго.

— Я вот сейчас подумал, а после вашей смерти назовут вашимименем хотя бы скамейку в каком-нибудь сквере города? Вам не страшно, молодойчеловек? Или вы действительно считаете, что все вы — супермены? «Героиневидимого фронта», так, кажется, называла вас советская пропаганда?

— Не назовут, — жестко отрезал разведчик, — моим именемничего и никогда не назовут. И очень возможно, у меня не будет даже могилы. Влучшем случае чужое имя, нацарапанное на надгробном камне. Мне все этоизвестно. — Он поднялся.

— Я не хотел вас обидеть, — выдохнул Бетельман.

— Я не обиделся. Вы правы. Так здорово называть кафе именемпрекрасной женщины.

И он вдруг сделал то, чего не имел права делать ни при какихобстоятельствах. Никогда и нигде. Он нагнулся и прошептал:

— А когда я вернусь обратно, я найду эту женщину и расскажуей о ваших словах. Уверяю вас, ей будет приятно. Вот мой телефон. — Он оставилкарточку на столе.

Бетельман открыл рот, но ничего не сказал и сидел так, покаДронго не вышел из зала.

Эльдар приехал вечером. Хорошо еще, что Дронго предупредил освоем переезде. Они сидели в автомобиле, двигающемся в сторону СеверногоБронкса.

— Будут две красивые женщины, — говорил Эльдар, — Лона иИнгрид.

— А где их мужья?

— Слушай, — Эльдар взглянул на друга, — у тебя, по-моему, комплекснеполноценности. Какие мужья? Ингрид разведена, у Лоны, как я знаю, вообще небыло мужа. Просто наши жены часто общаются на теннисном корте.

— Аристократы чертовы, — пробормотал Дронго, — на теннисномкорте играют. И коктейли, наверное, пьете на приемах.

— Пьем, и даже очень много.

— Вот-вот. А в ООН все время не хватает денег, и все думают,как свести бюджет в конце года.

— Ты подозрительно хорошо знаешь нашу работу, — заметилЭльдар. — Слушай, может, тебя прислали нас проинспектировать?

— Не говори глупостей. Какой из меня инспектор? Ты все-такиобъясни, зачем позвал девушек?

— Господи, — взмолился Эльдар, — просто так. Чтобы тебе небыло скучно. Заодно потом проводишь их. Лона живет в Манхэттене, в среднейчасти, а Ингрид в Даунцдауне.

— Каким образом? У меня же нет автомобиля.

— Я дам тебе ключи от своей машины. А утром возьму другую.

— Слушай, ты, по-моему, настоящий сводник. Я всегдаподозревал, что ты этим кончишь.

— Еще одно слово, и я поверну обратно.

Целую минуту они молчали.

— Кстати, я не умею водить автомобиль, — сообщил наконецДронго.

— Это правда? — засмеялся Эльдар.

— Честное слово, очень плохо. И совсем не знаю города.