других городов и поселений принадлежали тем, кто намного чаще бедняков чувствовали себя несчастными. Наверное, они вообще никогда не чувствовали себя счастливыми, несмотря на сундуки с золотом в своих сокровищницах.

Престарелый граф Дени Ирриоль признался своей супруге в измене, и теперь ей предстояло решить: простить мужа или уйти от него с теми вещами, которые она купила на свои личные деньги. То есть, ни с чем. Даже дочек-близняшек ей с собой взять не разрешат, они всецело принадлежат графу. Идти ей тоже было некуда – семья осталась далеко на Востоке еще много лет назад, да и кто примет ее там? Женщина, от которой гуляет муж – позор для нее самой и для ее родителей. Неправильно воспитали, не научили, как угождать мужу.

С самого утра еще совсем молодая графиня Кури Ирриоль бегала по замку, то собирая в сундуки немыслимое количество шляпок из ателье Лилии Вивиен, то, под пристальным взглядом личной служанки, выкладывая их назад, на полки. Шляпки не принадлежали Кури, они были куплены на деньги мужа.

В другом замке, который располагался чуть ближе к городу, молодой лорд Уилл доказывал своему отцу, что никогда не женится. Отец его, конечно, был зол. Его единственный наследник, который не желает заводить семью и детей, не может унаследовать земли. Пусть их было совсем мало: всего один район Каана, да родовое имение и прилегающий к нему сад, но это не значило, что при смерти лорд готов был отдать все это полноправному владельцу всей территории Каана – герцогу Лабердану.

Жильцы поместья виконта Капрелли в этот день также не были спокойны. Они были разорены. Вся семья: сам виконт, его пожилая супруга и пятеро сыновей, еще не успевших вступить в совершеннолетний возраст.

Поместье следовало вернуть герцогу или продать, а на оставшиеся в сундуке скудные накопления раздать хотя бы часть долгов и прикупить маленький домик в этом ужасном, нищем Каане. Разумеется, прислугу взять с собой не выйдет, да и вообще ее следовало уволить – платить было уже нечем.

Богатеи страдали. У каждого из них были свои страшные тайны, невыносимые проблемы и нежеланные решения этих проблем.

Леди Илона в этот день тоже мучилась, наверное, даже сильнее всех своих знакомых из высшего света.

В роскошной гостиной дома на холме, в которой для красоты и тепла находились аж три камина, на великолепной резной софе, обитой красным бархатом, она лежала с холодным полотенцем на лбу. Леди Илона страдала от бесконечных мыслей о своем женихе. Женихе, с которым они объявили о помолвке уже два долгих года назад, и после того дня он словно забыл о главном правиле помолвки – она должна заканчиваться свадьбой.

Дверь в гостиную отворилась, бесшумно впуская Арреля Коваля внутрь. Мужчина с усмешкой осмотрел уже ставшую привычной ему картину – старшую сестру в слезах от неразделенной любви. Илона едва ли не каждый вечер занимала софу, стоящую у широкого окна, прикладывала к своему разгоряченному лицу холодное полотенце и думала. Думала, как ускорить свадьбу.

Аррель едва слышно прошел к креслу, которое располагалось рядом с софой. Сел в него и услышал злое:

– Мирта, я же сказала не тревожить меня! Пошла вон!

Мужчина усмехнулся. Личная служанка Илоны и правда не хотела впускать его в гостиную, с ужасом прося не тревожить хозяйку, иначе ей попадет, но Аррель и слушать не стал. Он в этом доме никому, кроме своей сестры, не нужен, даже мать с ним не поздоровалась, встретившись с ним сейчас в холле.

– Мирта пыталась, – ласково сказал мужчина, снимая с лица сестры полотенце.

Девушка приоткрыла один глаз, словно не веря взглянула на брата и с тяжелым вздохом бросилась в его объятия.

– Аррель! Ты все выяснил? Кто эта девка, поселившаяся рядом с Тиммионом?

– Выяснил, – мужчина помог сестре вернуться на софу.

Девушка вновь легла, но тут же нервно вскочила.

– Кто она?

– Сам не понял. В тот день, когда я рассказал тебе, что рядом с Тиммионом теперь кое-кто живет, Анна показалась мне простушкой. Думал, что она переехала в Каан с родителями…

– Ты мне говорил, что позвал ее на свидание. Ума не приложу, чем ты тогда думал.

– Чем? – расхохотался Аррель.

– Ах, ну да, – Илона закатила глаза. – Еще одна в списке “Великого покорителя сердец”. Рассказывай, что было на свидании. Ты сумел добиться ее расположения?

– Увы, – мужчина развел руками, откидываясь на спинку кресла. – На спектакль пришла и Элоиза. Помнишь ту девушку, с которой я виделся всего дважды? Так вот, эта негодница решила закатить сцену ревности, и мне пришлось при Анне сказать ей, что я с племянницей.

– Почему ты не сказал Элоизе правду? – Илона перешла на крик. – Ты ведь знаешь, как мне важно, чтобы именно ты занял все время этой… Анны!

– Я буду стараться, и уже даже кое-что сделал.

– Правда?

– Ага. Она оказалась не такой простушкой, как я думал. Эта девушка задумала открыть свое дело, представляешь? Еще одну пекарню на торговой улице! Но это неважно. Важно то, что денег у нее нет, а я ей любезно их предоставил. Думаешь, она не будет мне благодарна? Конечно же, будет.

Аррель рассмеялся тихим гортанным смехом. Илона разжала кулачки, которые стиснула в приступе гнева и подхватила смех своего любимого младшего брата.

Ни Анна, ни Тиммион и не подозревали, что ждет крошечную, еще не работающую пекарню. Тиммион просматривал расчеты и прислушивался к рваному дыханию за спиной. Он улыбался, каждой клеточкой тела чувствуя тепло, исходящее от девушки.

– Анна… – позвал ее, чтобы сообщить об ошибке в расчете. Но так и замер, перехватив туманный взгляд.

Девушка рассматривала его с интересом, и ему это нравилось.

Анна тут же словно очнулась. Хмыкнула, со вздохом обращаясь к листам лежащим на столе.

– Понял что-нибудь?

– Да, – Тиммион еще раз взглянул на девушку, улыбнувшись едва заметно. – Вот здесь ты написала, что пакет муки стоит тридцать медяков. Думаю, ты сможешь разделить этот пакет на столько частей, сколько будет кру… красанов?

– Круассанов, Тиммион, – рассмеялась она, вздернув аккуратные брови.

– Так вот, подели пакет