нею, ясность сознания вернулась, а мысли выстроились в привычном порядке, одна за другой. Спутать их не смог ни поцелуй, которым Юн Гуань снова наградил её, ни руки Вечного судии, отправившиеся в путешествие по её телу весьма вольным маршрутом. Ей удалось упереться локтем в грудь Юн Гуаня и несколько отодвинуть его от себя. Юн Гуань казался удивлённым.

– Почему? – спросила Вторая принцесса. – Думаю, я заслуживаю внятного объяснения… всему этому.

– Позже, – возразил Юн Гуань. – Сначала мы должны сделать это. Непременно должны.

– Почему?

Юн Гуань наклонился к ней, сжал её лицо ладонями:

– Если мы это сделаем здесь и сейчас, никто не сможет оспорить моё право на тебя. Когда семя Посмертия вольётся в тебя, ты станешь частью Великого Ничто, частью меня, и никто не сможет тебя отсюда забрать.

Сердце Шэнь-цзы замерло, и у неё вырвалось невольно:

– Даже мой отец?

Лицо Юн Гуаня стало хищным. Второй принцессе на мгновение показалось, что у Вечного судии острые зубы, похожие на зубцы капкана.

– Небесный император – ничто предо мной! – сказал Юн Гуань, вскидывая голову. – Ему не попасть сюда даже в посмертии!

И Вторая принцесса сообразила, что на душу Небесного императора у Великого Ничто свои планы. Ей не хотелось знать, какие, а Юн Гуань, по счастью, вдаваться в подробности не стал. Но Вторая принцесса вновь выставила локоть, когда Юн Гуань попытался наклониться к ней за, надо полагать, ещё одним поцелуем. На лице Юн Гуаня промелькнуло нетерпение.

– Это… это будет не так, как тогда? – выдавила Вторая принцесса. – Сейчас я… в таком виде, в каком я пребываю… э-э…

– Это будет по-настоящему, – сказал Юн Гуань, кладя ладонь на её щёку, – но ты не должна беспокоиться. Нечего бояться, Шэнь-цзы. Больно будет лишь поначалу, потом ты забудешь обо всём, что знало твоё физическое тело.

– Я потеряю воспоминания? – в страхе воскликнула Вторая принцесса.

– Нет, всего лишь восприятие живых, – качнул головой Юн Гуань. – Это не страшно: здесь тебе оно не понадобится. Ты ведь уже заметила, что в Великом Ничто всё по-другому.

Он осторожно взял Вторую принцессу за руку и отвёл её, теперь ничто не мешало ему целовать и ласкать Шэнь-цзы. Вторая принцесса была напряжена, как струна, но понимала, что должна пройти этот… обряд инициации, чтобы освободиться от привязи, на которой болтается её душа: если её не разорвать, кто-то или что-то может вмешаться и вернуть её душу в физическое тело. Но почему это должен быть такой… неподобающий способ разорвать связь?

– Почему? – спросила Вторая принцесса.

Юн Гуань на мгновение поднял голову, скользнул по раскрасневшемуся лицу Шэнь-цзы взглядом.

– У тебя будет целая вечность, чтобы это понять, – сказал Юн Гуань.

[251] Семя Посмертия

Шэнь-цзы открыла глаза, очнувшись от забвения. Сердце на мгновение сжалось и тут же расслабилось: нет, ей не приснилось, она уже не в Небесном дворце, она недосягаема для отца.

Вторая принцесса села, упираясь пястью в ложе. По плечам рассыпались неприбранные волосы. Юн Гуань спал рядом, раскинувшись, не стыдясь собственной наготы, подложив одну руку под голову вместо подушки. Шэнь-цзы вспыхнула, отвела глаза и суетливо принялась искать, во что бы одеться: на полу валялась лишь небрежно сброшенная накануне Юн Гуанем одежда, её собственная пропала.

У изголовья лежало свёрнутое одеяние. Кто-то принёс его и положил здесь, пока Шэнь-цзы спала. Лицо Второй принцессы покраснело ещё больше, она спешно оделась, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Юн Гуаня. Одеяние, белое, точно такое же, как у Шу Э и у самого Вечного судии, но более изящное, пришлось ей впору. Самое верхнее было тоньше кружева, золотые узоры делали его похожим на крылья бабочек или стрекоз. Шэнь-цзы запоясалась и спешно вышла. Ей нужно было побыть в одиночестве, осмыслить происходящее.

Великое Ничто ослепило её на мгновение. Она заслонила глаза ладонью. К этому ещё нужно привыкнуть… ко всему этому…

Как и говорил Юн Гуань, сначала было больно. Она очень остро чувствовала каждое прикосновение, каждое движение. Ей даже хотелось, чтобы вернулась затуманенная двойственность сознания. Но мыслила и чувствовала она необыкновенно ясно.

Когда боль притупилась, сглаженная чуткими и бесстыжими руками Юн Гуаня, Шэнь-цзы смогла расслабиться. Перед глазами чуть туманилось, мысли начали ускользать из головы. Она могла бы наслаждаться этим, да, могла бы: странные, ни на что не похожие ощущения дарила эта близость. Едва оформившись, новое тело пробуждалось от девственного сна.

А потом в него влилось семя Посмертия. Это Вторая принцесса запомнит навсегда, хоть длилось это буквально долю секунды. Она ощутила внутри себя всплеск – ледяной, пронизывающий насквозь. Вслед за ним вернулась двойственность восприятия, она с трудом могла вспомнить, что было после и было ли вообще, но отчётливо помнила второй всплеск, наступивший гораздо позже, горячий, обжегший тело изнутри, заставивший кричать, а тело – странным образом извиваться. Шэнь-цзы закрыла лицо ладонями и постояла так какое-то время.

Она думала, что проснётся разбитой, она должна была проснуться разбитой! Но сейчас она была полна сил и не чувствовала усталости. Она искала бочку с водой, чтобы вымыться, но оказалось, что нечего смывать: на её теле не осталось ни следа, ни пятнышка, оно было девственно чистым. Но ведь то, что происходило вчера, было на самом деле!

Она чувствовала, что в ней прорастает семя Посмертия: оно оплело её Золотое ядро, вонзая в него острые концы лоз. Оно было виновато в том, что всё… обнулялось? Шэнь-цзы села на крыльцо, прижала пальцы к губам. Нет, оно оставалось в ней – всё, что произошло: губы помнили поцелуи, тело – ласки и сладость соития, и боль она тоже помнила, и как заледенела от первого всплеска, и какой экстаз испытала от второго… «Осквернена, но не тронута».

Вторая принцесса встала, сошла на присыпанную камешками землю. В ней изменилось что-то, она это чувствовала. Мозг справился наконец-то с непосильной задачей и стал воспринимать двойственность Великого Ничто как нечто обыденное. Так называемое «обнуление» происходит всего лишь потому, что здесь нет времени как такового. Странное ощущение…

Шэнь-цзы оглянулась. Её следов на земле не оставалось, хотя они должны были там появиться. Она встала на одно колено, прижала ладонь к камешкам, оставляя вмятину, отвела… Белые камешки завибрировали и горкой наползли друг на друга, скрывая след.

– А, понятно, – проговорила Вторая принцесса.

Она начертила пальцем в камешках изломанные линии, они затянулись точно так же, как и вмятина от ладони. Чтобы утвердиться в своих догадках о «безвременье», она подобрала камешек с острыми гранями и поранила себе подушечку пальца.