– Я не знаю, что умею петь. Но, может, вспомню, как я это делала, если увижу ноты. Ведь вы говорите, что мама учила меня, значит, я должна знать ноты.

– Подойди вон к тому бюро и открой его. Там лежат вещи, оставшиеся в замке от твоей матери. Поищи, там есть и ноты, переписанные её рукой, – посоветовал отец.

Старинное бюро чёрного дерева, украшенное филигранной резьбой, занимало весь простенок между двумя окнами. Кассандра повернула в замке ключ и откинула крышку. Внутри лежали аккуратно сложенные бархатные футляры, скорее всего, с драгоценностями, Библия в переплёте из тиснёной кожи и несколько свернутых в свитки нотных листов, перевязанных разноцветными тесёмками. Кассандра взяла один – завязанный голубым бантом – и потянула за кончик ленточки. Ноты развернулись, открыв множество значков, разбросанных по линейкам. Она тут же всё поняла. Конечно, она знает ноты! Кассандра попробовала взять первые две и обнаружила, что у неё сильный низкий голос. Она осмелела и запела громче, ей даже вспомнились слова, написанные для этой мелодии. Это была «Аве Мария». Кассандра вернулась к кровати, где, закрыв глаза, лежал умирающий герцог, и запела во всю мощь своего вновь обретённого голоса. Душа её взлетела к небесам. Это было счастьем, божественной стихией. Все женщины её рода обладали этим счастливым даром, и, когда они пели, их души вот так же трепетали от невыразимой радости… Кассандра вдруг осознала, как натянулись, наполнились силой нити, связавшие её с родными, и она наконец-то поверила в себя – Кассандру Молибрани, дочь великой сеньоры Джудитты, самой знаменитой оперной дивы Европы.

Кассандра допела и посмотрела на отца. На его изрезанных морщинами щеках поблескивали дорожки от слёз. Он так и слушал дочь, не открывая глаз. Кассандра уловила его мысли. Герцог просил прощения у своей Джудитты за их загубленные жизни, а у своего погибшего на войне сына Карлоса за то, что отверг его. Герцог молил Всевышнего дать ему хотя бы месяц жизни, чтобы устроить судьбу своего единственного ребёнка. А потом печаль ушла, и в душе старика остались лишь счастье и нежность, ведь перед смертью он наконец-то впервые увидел дочь. Как же, оказывается, хрупка жизнь, и как непростительно поздно люди прозревают! Но судьба привела Кассандру домой, и она скрасит последние дни отца…

Громкий стук в дверь предварил приход дона Эстебана.

– Ваша светлость, позвольте представить вам сеньору Дженкинс, – обратился он к герцогу и, подав руку Полли, торжественно вывел женщину на середину комнаты.

– Здравствуйте, сеньора, – обратился к Полли герцог, переходя на английский. – Примите мою глубочайшую благодарность за то, что вы спасли для меня дочь.

– Не за что, ваша светлость, – отозвалась Полли. – Я люблю Кассандру как родную и в лепёшку расшибусь, лишь бы она была здорова и счастлива.

– Ещё раз благодарю вас…

Герцог замолчал, похоже, собираясь с силами, но всё-таки смог отдать распоряжение:

– Дон Эстебан, распорядитесь, пожалуйста, чтобы мою дочь и сеньору Дженкинс проводили в их комнаты. День был трудным, и им необходимо отдохнуть. А сами вернитесь сюда.

– Да, ваша светлость, – поклонился дон Эстебан и вышел.

Он вернулся ровно через минуту, за ним следовали две служанки в чёрных платьях и белых крахмальных фартуках.

– Ваше сиятельство и вы, сеньора, соблаговолите проследовать за горничными, они отведут вас в приготовленные для вас комнаты, – предложил дон Эстебан.

Кассандра взяла Полли под руку и, попрощавшись с отцом, вышла вслед за служанками, а усталый герцог тихо сказал своему преданному слуге:

– Оказывается, наш информатор из посольства не сообщил очень важных подробностей о смерти моей жены, например, о том, что её ограбили. Ожерелье, которое с неё сняли в момент смерти, – скорее всего, то, что было моим свадебным подарком. Жена изображена в нём на портрете в медальоне моей дочери. Я думаю, графа Монтойю перекупили, и ещё я подозреваю, что это мог сделать именно тот, кто восемнадцать лет назад принёс мне тот браслет – мой племянник Альваро. Дон Эстебан, поезжайте в Мадрид и постарайтесь обыскать покои этого интригана. Ищите всё, что может быть связано с моей женой и дочерью. Но поспешите, мне осталось слишком мало.

– Я понял, ваша светлость! Не беспокойтесь, через час я уже буду в пути.

Дон Эстебан поднялся и поклонился герцогу.

– Бог вам в помощь, но, пожалуйста, поторопитесь, – напомнил старик.

Хозяин замка Монте-Оро просто не мог уйти из жизни, не узнав всей правды и не отомстив.

За прошедший месяц Кассандра и Полли так освоились в замке Монте-Оро, словно жили здесь всегда. Добрейшая душа, Полли рвалась помогать больному герцогу. Женщина попросила объяснить это хозяину замка и предложила дежурить около него по ночам, чтобы Кассандра могла отдыхать. Герцог, сознававший, что его силы уходят, согласился. Так они и проводили дни и ночи в спальне больного.

Кассандра отправила слугу в книжную лавку в Гранаде, велев привезти ей все ноты, которые он там найдёт. А когда лакей привёз ей целую кипу нот, распорядилась перенести в спальню отца маленький клавесин из соседней гостиной. С замиранием сердца, села Кассандра за инструмент и, взяв первые аккорды, поняла, что и играет тоже хорошо. Теперь она пела, аккомпанируя себе на клавесине, и замолкала лишь тогда, когда отец засыпал.

Герцог попросил дочь носить наряды Джудитты, оставшиеся в спальне его жены. Испанские платья с пышными юбками и широкими кушаками оказались Кассандре впору и очень ей шли.

– Наша кровь, – тихо сказал герцог, увидев свою дочь в кружевной мантилье и с высоким гребнем, – что у твоей матери, что в моем роду, все женщины были ослепительными красавицами.

– Спасибо, отец, – просияла Кассандра.

Незаметно для себя она начала называть герцога отцом. Когда это вырвалось у неё впервые, старик заплакал, а глядя на него, заплакала и Кассандра. Она прижалась лицом к почти прозрачным рукам человека, которого нашла так поздно. Оба понимали, что счёт его жизни уже пошёл на дни. И оба старались наслаждаться последней возможностью побыть друг с другом.

Сегодня после долгого отсутствия в замок вернулся дон Эстебан. Кассандра сидела рядом с герцогом, рассматривая древний свиток с родословным древом семьи Молибра. Она разбиралась в именах, а отец помогал ей, когда деликатный стук в дверь возвестил о приходе коннетабля.

– Добрый день, ваша светлость, ваше сиятельство, – поздоровался дон Эстебан, – я выполнил поручение и готов отчитаться.

– Девочка моя, тебе будет не слишком интересно – иди отдохни, ты и так всё время тратишь на меня, – попросил герцог.

Кассандра поняла, что мужчинам нужно остаться наедине, и пошла к себе, а в спальне герцога дон Эстебан достал из кармана продолговатый свёрток в плотной бумаге и развернул его.

– Ваша светлость, я приехал в ваш мадридский дворец, когда дон Альваро был в городе. Поэтому мне пришлось дожидаться его отъезда в имения. Возможно, что он подозревал меня, но я сказался больным и несколько раз вызывал знакомого врача. Наконец вашему племяннику надоело сидеть одному в столице, ведь королевская семья и все его приятели уже выехали в загородные резиденции. Дон Альваро ещё пару дней покрутился вокруг меня, но не выдержал – уехал на лето в Каталонию. В тот же день я начал поиски. Никому неизвестно, насколько хорошо я знаю все тайники дворца, иначе ваш племянник увёз бы с собой то, что нашлось в его кабинете. Это – ожерелье вашей супруги и короткое письмо без подписи. Почерк нам знаком – он принадлежит Монтойе, граф требует от своего заказчика оплатить совершённое преступление. В том же тайнике лежала и целая пачка ваших писем – тех самых, которые вы в течение многих лет писали своей супруге. Письма не распечатаны, как видно, дон Альваро их перехватывал.