***

Бутылка замерла, горлышко её зависло прямиком над дырой слива. Я сделал последнюю затяжку. До фильтра, так, что обожгло пальцы. Через пару минут я уже стоял под ледяной водой, скалясь, как цепной пёс. Доказать. Не ей – самому себе.

Утром следующего дня я, взъерошенный, злой, зашёл в зал.

— И? – только и спросил тренер, окинув меня мрачным взглядом.

Напоминал я, должно быть, самого дьявола: небритый, обросший, с тёмными кругами под глазами и желанием расколотить всё, что попадётся под руку.

— Я готов работать, — проговорил, глядя ему в лицо. – Мне нужна сборная.

Смерив меня взглядом, тренер отвернулся и, не говоря ни слова, отошёл к молодым ребятам, что готовились к спаррингу.

— Я готов работать, —  нагнав его, повторил я.

— Тогда работай, — спокойно ответил он и, помолчав, добавил: — Видишь этих парней?

Я посмотрел на ребят, что были на несколько лет младше меня. Голодные до побед, рвущиеся в бой, они тоже были готовы пахать, и я знал это.

— Пока ты проёбывал время, Денис, они работали. Действительно работали.

Молча я наблюдал за тем, как парни разминаются, как настраиваются.

— Пошёл отсюда, — вдруг рявкнул наставник.

Я напрягся. Руки сжались в кулаки, кровь забурлила в венах яростью.

— Ни черта я не уйду, — прорычал. – Мне нужна сборная.

— В зал пошёл! – рявкнул тренер, резанув меня взглядом. – На дорожку! Приведи себя в порядок, — поморщился. – И чтобы послезавтра был здесь. Если явишься в таком же виде…

— Мне нужна сборная, — жёстко выговорил я, глядя ему в глаза.

— Для этого у тебя есть всё, Денис Загорский, — ответил он уже спокойно. – И я тебе как-то уже говорил об этом. Рад, что ты наконец созрел. Что бы там у тебя ни случилось, это пошло тебе на пользу.

***

— Кофе, — Марика, подойдя, отдала мне стакан. Внимательно посмотрела в лицо.

Я и не заметил, как она вернулась. Оглянулся и увидел сидящего на постели брата. Тот наблюдал за нами, держа свой стаканчик обеими руками.

— Выезжаем через десять минут, — коротко сказал он, поймав мой взгляд.

Его девчонка взяла с постели небольшой пакет и, вытряхнув содержимое на покрывало, открыла какой-то пузырёк.

— Подойди, — посмотрела на меня с ожиданием. – Твои царапины действительно нужно обработать. – Перевела взгляд на Макса. – Твои, кстати, тоже. Два идиота…

— Взлетим, и сможешь лечь, — сказал я, набросив на колени Авроры мягкий шерстяной плед. Проверил карабин ремня безопасности и отошёл к бару, чтобы сделать кофе.

Как ни жалко мне было тормошить Аврору, сделать это пришлось. Чуть живая, она только наспех собрала волосы и вышла вслед за мной из номера, даже не спросив, куда мы.

К тому моменту, когда мы добрались до частного аэропорта, самолёт уже ждал нас.

— Неужели всё это наконец закончилось? – прильнула ко мне Аврора, поднимаясь по трапу. Голос её, обычно мягкий, переливчатый, сипел.

— Похоже на то, — я обхватил её за талию, помогая преодолеть остатки ступенек.

Марика уже зашла в самолёт, Макс поднимался вслед за нами. Солнце, почти зашедшее за горизонт, провожало нас закатными лучами. Обернувшись назад, я осмотрел взлётные полосы и, не заметив ничего необычного, подтолкнул Аврору вперёд. Кажется, мы действительно сделали это. Ещё каких-то пара часов и всё.

Самолёт вовсю ревел двигателями, но садиться в кресло, не дождавшись кофе, я не собирался. Сдохну, но получу свой американо. Того, что принесла Марика, было мало. Усталость брала своё, голова почти не работала, а мне нужно было ещё о многом подумать. Подумать, проанализировать и взвесить. Сидящий с другой стороны Макс о чём-то переговаривался с Марикой.

— Денис! – донёсся до меня встревоженный голос Авроры. – Дэн!

Я посмотрел на неё. Она выглянула в иллюминатор.

— Что там? – я быстро подошёл. – Чёрт! Сбоку на площадку аэропорта вылетел чёрный внедорожник. Разглядеть сидящих внутри я не мог, но не сомневался – это не случайность. Машину занесло, дверца распахнулась…

— Дэн… — прошептала Аврора. – Если они…

Нервы в который раз натянулись. Если они смогут остановить самолёт… Здесь мы как в консервной банке, выхода из которой нет. И при себе у нас… Обернувшись к брату, я быстро спросил, надеясь, что самолёт всё же поднимется в воздух:

— Сколько у нас стволов?

Крепко выругавшись, брат отстегнул ремень и метнулся к иллюминатору. На взлётное поле въехала ещё одна машина, высыпавшие из первой люди стояли тут же, ещё несколько скрылись в приземистом административном здании.

— Чёртовы ублюдки, — выругался брат сквозь зубы.

Я сжал челюсти. Катящийся по взлётно-посадочной полосе самолёт набирал скорость.

— Так сколько? – повторил жёстко.

Брат обернулся ко мне. По скулам его ходили желваки, взгляд был тяжёлым. Пристально посмотрев мне в лицо, он выговорил:

— Два твоих и у меня два.

Ругнувшись, я до конца отдёрнул шторку. Катящийся по взлётно-посадочной полосе самолёт набирал скорость, и всё, что нам оставалось – ждать. Ждать, чёрт подери, разделаются с нами, как со слепыми котятами или нет, ибо шансов у нас при имеющемся раскладе было немного.

Почувствовав прикосновение, я опустил взгляд. Аврора смотрела на меня. В глазах её была решимость, черты ставшего совсем бледным лица заострились, подчёркивая красоту линий. Уверенно она сжала мою руку. Как ни хотелось мне сказать ей, что всё будет в порядке, врать не хотелось. Какой, нахрен, порядок?!

— Это пилот Алекса, — зазвенел в молчании голос Марики. Из-за напряжения акцент её стал ещё более явным, но говорила она уверенно. – Он не остановится.

— Остановится, если получит приказ диспетчера, — бросил я, глянув на неё.

Зная, что я прав, она промолчала и встала рядом с Максом.

— Сядь и пристегнись, — только и рыкнул на неё Макс, но она не двинулась с места. – Сядь, — рыкнул снова и сам плюхнулся в сиденье. Марика присела рядом. Я тоже устроился рядом с Авророй и пристегнул ремень.

Вокруг воцарилась натянутая до звона в ушах тишина, разбавляемая лишь проникающим снаружи шумом двигателя. Я перехватил руку Авроры и сам сжал её пальцы. Прохладные, тонкие, они доверчиво лежали у меня в руке, и я понимал – если встанет выбор между тем, чтобы, защищая её, сдохнуть или убраться без неё, спасая свою шкуру, колебаться не стану. Сдохну, но её без боя не отдам. Только один раз я сдался почти без боя – в тот самый день, когда она ушла. Больше ни разу. Ни разу, чёрт подери!

Шасси самолёта оторвались от земли, и мы поднялись в воздух. Чёрные точки машин отдалялись, оставаясь внизу.