— Говорит второй пилот, — зазвучал голос из динамика под потолком. – Похоже, у вас серьёзные неприятности, ребят.

Я сжал ладонь Авроры ещё крепче. Посмотрел на неё, на брата, на Марику. Они, так же, как и я, ждали продолжения. В динамике послышался какой-то шорох, а после снова раздался голос:

— Мне подумалось, что пока мой напарник поднимает эту штуковину в воздух, неплохо бы сказать вам, что лететь нам часа полтора. Признаться честно, те парни, что присели вам на хвост, настойчиво просили нас задержаться. Но до дома совсем немного, а там всё лучше, не правда ли? – говоривший тихо усмехнулся. – В общем, расслабьтесь. У нас есть чёткий приказ вытащить вас отсюда, и мы намерены сделать это.

Уголок губ Макса дёрнулся. Я же всё ещё ждал. Расслабиться не выходило. Глядя сквозь толстое стекло, я так и сжимал пальцы Авроры до тех пор, пока она не отстегнула ремень. Повернулась и посмотрела мне в глаза.

— Мы домой летим, — прошептала, высвободила руку и коснулась моей щеки. – Домой, Денис. Спасибо.

Подавшись ко мне, обняла. Я тут же опустил ладонь на её спину и вдохнул пряный запах волос. В последний раз посмотрел на оставшееся внизу поле, но разглядеть ничего не смог. Обнял её второй рукой и уставился в пустоту поверх её головы, лишь мельком заметив, что Марика увела Макса к дивану.

— Я не повторил путь отца, — сам не зная зачем, проговорил я, неспешно поглаживая её вдоль позвоночника.

— Я всегда знала, что ты не сделаешь этого, — Аврора приподняла голову и посмотрела на меня. – Всегда, Дэн. Ты совсем другой, — сказала едва слышно и. Ещё один взгляд в глаза. – Ты безумный, вспыльчивый, невыносимый, — выдох в губы. – Но ты не он. Ты – это ты. Чёрный дракон… — первый лёгкий поцелуй. – Мой Чёрный дракон. – Ещё один.

Я собрал её волосы и, больше не слушая, стал целовать. Язык к языку, дыхание к дыханию. Несдержанно, позволяя ей и себе чувствовать. Отметая всё, что ещё разделяло нас. Возвращая её себе без каких-либо «но», без сомнений и оглядки.

Аврора

— Аврора Валерьевна, — едва мы с Денисом подъехали к дому, навстречу нам вышел начальник службы безопасности отца.

Обычно до предела сдержанный, выглядел он до предела напряжённым. Должно быть, исчезновение моё пришлось отцу не по вкусу, и разбираться, чья это вина, он не стал.

— Отец дома, Дмитрий? – не дожидаясь расспросов, резко осведомилась я.

Денис стоял рядом и с презрением, матёрым волком смотрел на появившихся охранников. Казалось, ещё немного, и верхняя губа его дёрнется.

— Да, — ответил он не так быстро, как мог бы. Перевёл взгляд на Дэна.

Судя по всему, появление наше оказалось неожиданным, но думать об этом у меня не было желания. Почти весь полёт я проспала, укутанная пледом, после задремала уже в машине по пути сюда. Пожалуй, это было к лучшему. Так я могла хотя бы на какое-то время отвлечься от мыслей, да и чувствовала я себя уже лучше.

— Тогда можешь доложить ему, что у него гости, — сквозь зубы бросил Денис и, не говоря больше ни слова, повёл меня к дому, крепко держа за руку.

Я заметила направленные на нас взгляды охраны, быстрый взгляд Дмитрия, брошенный на наши руки. Хотела сказать, что всё в порядке, но промолчала. Почему – не знаю.

Внутри всё сковало тяжёлым ожиданием, тревогой, с которой я, сама того не осознавая, прожила все эти семь лет. Отец ясно дал понять, чем может обернуться моё непослушание. Должна ли я была попытаться что-то изменить? Возможно. Но тогда, будучи ещё совсем девчонкой, сделать этого я не решилась…

***

— Разве я что-то неясно сказал? – отец повысил голос. – Или ты решила, что можешь не обращать внимания на мои слова?

Я стояла в его кабинете. Нас разделял широкий стол, но мне казалось, что ни воздуха, ни пространства вокруг нет. Только что я вернулась от Дениса и тут же, в холле, наткнулась на отца, хотя он должен был приехать куда позднее. Смерив меня тяжёлым, не предвещающим ничего хорошего взглядом, он жёстко выговорил:

— Поговорим в кабинете.

Не чувствуя ног, я пошла следом за ним. Пальцы были холодными, звук шагов отдавался в висках, будто каждый из них приближал меня к краю пропасти. Прошлый наш разговор был около недели назад, и с тех пор я старалась вести себя осмотрительнее. Никаких задержек, никаких поводов навлечь на себя папино недовольство. Ни разу за это время он больше не заговаривал со мной о Денисе, и я не знала, хорошо это или плохо. Потому что… Потому что именно этой секунды я и боялась больше всего.

И вот теперь я стояла напротив отца, видела его потемневшие глаза, чувствовала гнев и не знала, куда деться от этого. Как я могу отказаться от Дениса?! Как?! Только отец… Разве объяснишь ему? Разве захочет он слушать? Жёсткий и бескомпромиссный, он всегда стремился подчинить себе мою жизнь, как подчинял всех, кто был рядом с ним.

— Нет, — едва слышно отозвалась я и почувствовала себя ещё хуже. Кашлянула и сказала твёрже: — Нет. Но я… Пап… Я не могу. Не могу бросить его. Я..

— Значит, так, — отец ударил ладонью о стол. Гнев, что пылал в его взгляде, обжёг меня, до предела усиливая предчувствие чего-то страшного. – Если ты не можешь сделать этого сама, я помогу тебе. Чем занимается этот твой… Как его? Загорский? Боксом?

Я молчала. Капелька пота скатилась по спине вдоль позвоночника, по телу прошла волна озноба. Ног я не чувствовала совсем, пальцы подрагивали. На несколько долгих секунд в кабинете повисла полная, оглушительная тишина. Ни шороха, ни звука. Страшная тишина, выворачивающая внутренности, замедляющая пульс, натягивающая нервы.

— Один неудачный удар, Аврора, — теперь отец говорил очень тихо, но каждое его слово, сказанное в этой тишине, оглушало меня. – Один из боёв может стать для твоего Загорского последним.

— Ты этого не сделаешь, — голос дрожал. Я смотрела на отца, готовая плакать, кричать, готовая встать на колени и умолять его. – Ты не сделаешь этого, папа! – выкрикнула и метнулась к нему. Схватила за пиджак и в отчаянии подняла на него взгляд. – Ты этого не сделаешь! – по лицу побежали слёзы, дыхание вырвалось из груди. Лихорадочно я вглядывалась в его глаза, в черты, что были знакомы мне всю жизнь, с детства. – Папа…

Он взял меня за руку и разжал мои пальцы. Ткань пиджака выскользнула, отец же в последний раз посмотрел на меня и, сдавив запястье, заставил отступить назад. Дыхание, смешанное со всхлипами, рвалось наружу. Я понимала, что на этот раз он действительно сказал всё и не сомневался, что я услышала.

— Нет, — замотала головой. – Я люблю его. Пап… Я люблю его! – истошно, срывая голос. Зарыдала, прикрывая рот рукой. – Пап…

— Можешь сходить к нему ещё раз, чтобы попрощаться, — услышала я сквозь собственный плач всё такой же жёсткий голос отца. – Но если мне станет известно, что это продолжается…