края из облаков под ногами вооружённого воина идёт дождь. Прямо под облаками, на которых стоят планетные духи, находятся стеклянный гроб и паланкин; в гробу лежит увенчанный короной человек. Перевёрнутые факелы занимают нижние углы справа и слева. Более позднее издание содержало изображение фигуры чумы, которая косит людей косой; дракона и льва, против которых выступает рыцарь с короной на голове и поднятым копьём; императора, увенчанного короной, и султана в чалме, которые, вероятно, заключают мир, и ещё одного вооружённого рыцаря. В конце были помещены невысокого плана стихи:

Коль смертный глад не постучался в двери,

На поле брани ты не пал,

Коли чумы смертельный жребий

Тебя счастливо миновал,

И разъярённой пасти зверя

Благополучно избежал,

То возликуй, чтобы сказать:

«Пусть долгой будет благодать!»

Привлечённые слухами о таинственных занятиях Парацельса, в Эслинген стали приходить разнородные толпы так называемых учеников, никчёмность которых он впоследствии так изящно охарактеризовал. Некоторые из непрошенных почитателей были у него слугами, другие – секретарями, третьи – учениками. Его склонность работать по ночам нашла теперь своё подтверждение. Он спал очень мало, не больше четырёх часов, поскольку пульсирующая живость его духа столь энергично побуждала к действию его тело, что не приходится удивляться слишком быстрому старению последнего. К сожалению, в Эслингене у него не было состоятельных пациентов, чтобы он мог оплачивать свои потребности и потребности своих учеников. Многие из них оказались мошенниками и подпали под влияние палачей и, вероятно, грабили его самым безжалостным образом. В итоге из-за полной несостоятельности он вынужден был отказаться от дома и опять пустился в путь, сопровождаемый несколькими из своих оборванцев-нахлебников, от которых постепенно избавился.

Парацельс называл время, проведённое в Эслингене, «бедствием»; однако, как полагают, он ещё однажды побывал там, если не дважды. Душа его не могла забыть всех истин найденных непреходящий след, Который должен их оберегать, классифицировать и ждать

С одной заветной целью: я должен знать!

Он попытался жить оседлой жизнью, но какое скучное бюргерское существование могло удовлетворить его ненасытную, нетерпеливую душу, вечно устремлённую на поиски непознанного в естественном и сверхъестественном и не нашедшую его ни с книжными червями Базеля, ни с самодовольными филистерами[151] Швабии?

Он, по-видимому, направился сначала в Швейцарию, возможно, навестил своих друзей Цвингли и Лео Иудэ[152] в Цюрихе, а в начале 1529 года добрался до Санкт-Галлена[153]. Здесь жили трое его друзей, братья Шобингеры и Йоахим фон Ватт[154], известный под именем Вадианус. Особенно близок был ему Бартоломью (Бартоломео Шобингер), человек тонкого ума, проявлявший глубокий интерес к науке и особенно к химии. Он пригласил к себе Парацельса, чтобы тот пожил у него какое-то время и помог обустроить и полностью оборудовать химическую лабораторию в замке Хорн, в которой они вместе работали. Его знали как «богатого алхимика» и он был в чести у Императора Фердинанда, который даровал ему право иметь герб.

У нас нет точных сведений, как долго Гогенгейм оставался в Замке Хорн. Но этого времени было достаточно на написание его живописного портрета для Бартоломео Шобингера. Эта картина находится теперь в Музее Санкт-Галлена, в отделе истории, но прежде чем она обрела своё место там, она принадлежала г-ну Августу Нифу. Портрет исполнен маслом на холсте и имеет около двадцати двух дюймов в высоту и восемнадцать в ширину. Он не в лучшем состоянии, но гравюра, сохранившаяся в городской библиотеке и изготовленная в те времена, когда оригинал принадлежал г-ну Нифу, хорошо сохранилась и имеет отчётливый рисунок. На портрете Парацельсу тридцать шесть лет. В этом возрасте он носил короткую бородку естественного тёмного цвета, как и его волосы. Его одежда тщательно выписана. На нём белая рубашка с кружевным воротником, светло-зелёного цвета камзол с вырезом у шеи, так что виден ворот с выбитым тёмной зеленью цветочным узором; чёрная мантия тяжёлыми фалдами спадает с плеч.

Его правая рука, отчасти скрытая мантией, покоится на рукояти меча, «верного хранителя Панацеи»; на груди тонкий шнур с драгоценным камнем, который угадывается под мантией. Фоном служит тёмно-красный занавес, отодвинутый в сторону, и на открывшемся месте помещена надпись в три строки «Теофраст Парацельс, 1529».

Во время пребывания с Шобингерами он встретился с их знаменитым современником и родственником Вадианусом – гуманистом и реформатором, усилиями которого осуществилась реформация в Санкт-Галлене. Этот человек, память о котором продолжает жить в названии улицы и библиотеки, не был похож на влиятельных деятелей Возрождения, столь важного периода во времена брожения и перемен. Родившийся за одиннадцать лет до Парацельса, сын богатого торговца, он был отправлен в Университет в Вену, когда ему исполнилось восемнадцать лет, что произошло как раз перед переездом д-ра Вильгельма фон Гогенгейма из Айнзидельна в Филлах. В Вене он познакомился с Цвингли и попал под влияние знаменитого немецкого духовного наставника Конрада Кельтеса[155], с появлением которого в Вене стал расцветать прекрасный цветок возрождающейся культуры. Йоахим фон Ватт уловил её стимулирующее воздействие и со всей страстью углубился в изучение идей гуманизма. Его любимым поэтом-классиком был Вергилий, и рукописный экземпляр на старой пергаментной бумаге, который он читал, можно и ныне увидеть в городской библиотеке Санкт-Галлена, благодаря компетентной заботе профессора Дирауера. Он изучил огромное количество греческих и латинских произведений, писал трактаты о поэзии и риторике, издавал книги как античных, так и современных авторов и отслеживал последние открытия португальцев и испанцев, имевших значение для географии, к которой у него был особый талант. В Вене он провёл шестнадцать лет, а затем возвратился в Санкт-Галлен, возможно, по причине старения своих родителей, возможно, потому что борьба за Реформацию требовала его участия. Лишь несколько лет перед возвращением он изучал медицину и даже получил степень.

Именно здесь лежит ключ его интереса к Парацельсу. Вадиан с его складом ума, пришедший в мир вместе с возрождением, увлекавшийся всем, что несло в себе новизну и оживление, взращённый сынами Возрождения, должен был утратить терпимое отношение к бессмысленным повторениям древних знаний и с радостью воспринять глас вестника, возопившего в пустыне «Путь Истине готовьте». Вадиан стал бургомистром и историком Санкт-Галлена, его гуманность вызрела в высокий гуманизм, его классицизм[156] трансмутировался в немецкий патриотизм.

Покинув Швейцарию, Парацельс стал неспешно продвигаться на север по югу и востоку герцогства Вюртемберг во Франконию[157]. Нет сведений о его способе передвижения, но целью его был Нюрнберг, и он добрался до знаменитого города после долгих блужданий по путям-дорогам 23 ноября 1529