собрать их всех, чтобы их медицина была видна из их криков, ибо их громкий крик в той же мере нуждается в разоблачении, как и их ремесло. Таким образом, если я попытаюсь писать правду о них, я должен буду указать те основы, на которых стоит истинная медицина, чтобы люди имели возможность оценить, компетентен я или нет.

Под основание, о котором я пишу, я подвожу четыре опоры: философию, астрономию, алхимию и добродетель; на эти четыре опоры я полагаюсь, на каждой остановлюсь подробно и посмотрю, поднимется ли против меня какой-либо лекарь, который занимает позицию вне этого квартета. Они презирают Философию; презирают Астрономию; презирают Алхимию; презирают Добродетель. Как им избежать презрения больных, если они ни во что не ставят то, что даёт больным истинная медицина? Ибо той мерой, какой они отмеряют, будет отмеряно и им, и деяния их будут презираемы.

Христос был источником блаженства, за что был презираем, но презиравших настигло подлинное презрение, раз ни они, ни Иерусалим не продолжили своего прежнего существования[123]. И я с полным основанием могу сравнивать университетских докторов и цирюльников и вместе с ними банщиков с теми ханжами, которые с удовольствием занимали лучшие места в компании насмехающихся. Доктор – только тот человек, который стал им благодаря принципам четырёх опор. От них он должен набраться знаний; именно они делают врача, а не человек; в них знание любой болезни, в них её симптомы; в них лекарства; в них заложено исцеляющее искусство врача; в них также пребывает вера и надежда больных, как в Кресте Христа пребывает воскрешение умерших.

И оттого, что я пишу, черпая из истинного источника медицины, я буду непременно отвергаем, а вы, не имеющие отношения к истине ни по рождению, ни по наследсту, обязательно прибьётесь к ложному ремеслу, которое поднимается возле истинного. Найдётся ли кто-либо среди грамотных, кто не предпочёл бы то, что построено на скале, тому, что построено на песке? Но нельзя же допустить, чтобы отъявленные теоретики, жрецы Бахуса, облечённые званием доктора, лишились должности! Они приспосабливаются, фальшивые доктора, и если бы они не были украшены этим званием, кто бы распознал их? Своими трудами они себя, конечно, не обнаружат. Они великолепны снаружи, внутри же они жалкие тупицы.

Какой грамотный и наученный опытом человек позовёт доктора, который является таковым лишь по внешнему виду? Никакой. Но позовут простаки. Какого рода в таком случае будет то лекарство, которого не пожелает ни один знающий человек, от которого не исходит никакой Философии, в котором не заметно никакой Астрономии в котором не задействовано никакой Алхимии и в котором нет и следа Добродетели? А поскольку я выделяю эти факторы как неотъемлемые качества врача, они, конечно, вынуждены изменить моё имя и называть меня Какофрастом, меня, которого назвали Теофрастом по крещению и по причине моего ремесла.

Поймите как следует, что я разъясняю основы врачевания, на которых стою и буду стоять: Философия, Астрономия, Алхимия и Добродетель.

Факсимиле рукописи Парацельса

«Первая опора, Философия, есть знание земли и воды; следующая, Астрономия, вместе с Астрологией, наполнена знанием о воздухе и огне; следующая, Алхимия, есть знание, получаемое посредством эксперимента, препарирования и исполнения четырёх вышеупомянутых пунктов; а четвёртая опора, Добродетель, должна быть внутри и оставаться в докторе до самой смерти, ибо этот компонент делает совершенными первые три и сохраняет их. И попомните меня – вы ведь тоже должны будете соответствовать этому и придти к пониманию трёх основ, иначе даже деревенские обыватели поймут, что ваша профессия состоит в том, чтобы облегчать страдания принцев и господ, горожан и селян исключительно посредством лжи и жульничества и что вы не сведущи ни в своей профессии, ни в истине, поскольку образование, которое вам даётся, готовит из вас шутов и лицемеров, которых вы мните врачами.

И как я верю в четыре основы, так и вы тоже должны верить в них и следовать за мной, а не я за вами.

«Следуйте за мной, Авиценна, Гален, Рази[124], Монтаньяна[125], Мезе[126]. Следуйте вы за мной, а не я за вами, вы из Парижа, из Монпелье, из Вюртемберга, из Мейсена, Кёльна, Вены, с берегов Дуная, Рейна и из приморских земель: Италии, Далмации, Сарматии[127], Афин; греки, арабы, израильтяне, следуйте вы за мной, а не я за вами; ни один из вас не сохранит себя, даже в самом глухом углу. Мне дано стать царём, и моим будет то царство, которому предстоит охватить все ваши страны.

«Как стерпите это вы, крикуны, когда ваш Какофраст станет правителем царства, а вы станете трубочистами? Каково вам будет, когда школа Теофраста восторжествует, и вы будете втянуты в поток моей философии?.. О, бедная душа Галена, если бы он сохранился в вечной медицине, его тень не была бы сброшена в глубины преисподней, откуда он написал мне письмо с указанием места отправления. Я не предполагал, не мог представить себе, что князь докторов отправлен в цитадель дьявола; его приверженцы, несомненно, должны следовать за ним. И это князь врачевания, и врачевание должно опираться на него? В таком случае, доктора, должно быть, есть величайшие мошенники под луной и, поистине, они явно подтверждают, что неизменно идут по его стопам».

Невозможно не разделять искренний сарказм этого глубоко раненого человека, чьи знания, щедро предлагавшиеся всем, были отвергнуты, человека, подвергавшегося оскорблениям и претерпевавшего самое бесчестное и дерзкое отношение к себе. Парацельс знал, что он прав; он никогда не сомневался в том, что свет знаний пришёл к нему от Бога и был «лампадой Бога, сияние которой рано или поздно пробьётся сквозь тьму».

Через десять лет после его смерти его доктрину начали преподавать в Базеле. Базель был «втянут в поток его философии». Его обвиняли в том, что он выражает свой гнев в резких, агрессивных выражениях. За пятнадцать столетий до Парацельса был Целитель, в которого он верил, который использовал не самые мягкие слова, чтобы скрыть Свою негодующую печаль оттого, что люди, которых Он пришёл спасти, не признали его. Ханжи, лжецы, ехидны, «порождение порока и разврата». «Вы, лицемеры» – вот те категории жёстких эпитетов, согласно которым Христос классифицирует Своих врагов.

Именно во вступлении к книге „Paragranum“ Парацельс упоминает о попытке своих врагов втянуть его в то, что они называли ересью Лютера. Он говорит:

«Змеи вы, и я предвижу ваш яд. С какой наглостью вы повсюду называете меня Лютером от Медицины, сообщая при этом, что я являюсь