садик, раскинувшийся перед ним, выглядел сказочно. Тени изящных кипарисов пересекали аккуратные каменные дорожки. Цветочные клумбы, будто утопали в море ярких лепестков. В центре садика, подобно сердцу, величественно возвышался пульсирующий фонтан. Вода, источаясь из него, играла в солнечных лучах. Звук его брызг и пение птиц создавали единую мелодию, которая струилась в воздухе, наполняя его таинственным блаженством. Сад был собран из самых прекрасных мгновений природы, воплощал в себе искусство и красоту. Все было настолько идеальным, словно мастера-садовники действительно отдавали свою душу этому волшебному уголку. Это был сад, в котором время останавливалось.

Среди этого великолепия, словно живой алмаз в океане красок, сидела прекрасная девушка с золотистыми волосами, обрамляющими ее лицо, словно корона из солнечных лучей. Она была одета в платье из тончайшего шелка, которое таяло на ее фигуре, отливая нежными оттенками пастельной палитры. Она оставалась все такой же юной и прекрасной, как и в тот раз, когда Мика получил ее платок. Перед ней стоял мольберт, настоящий алтарь для ее творчества. Разноцветные кисти лежали рядом, ожидающие своего момента, чтобы воплотить задумку на холсте. Масляные краски разлиты в палитре, и каждая их капля была как капелька жизни, готовая воплотиться в произведение искусства.

Девушка сосредоточенно смотрела на плод своих трудов. Ее глаза были полны вдохновения и страсти, а движения ее рук были словно танец образов, рождающихся из ее воображения. Каждая кисточка, пропитанная маслом, была как волшебная палочка, которая оживляла холст, превращая его в мир собственной мечты.

Мика приблизился и затаил дыхание, не желая нарушать магию этого момента. Алиана Д'Аркмор ощутив легкую дрожь, обернулась на нарушителя ее покоя, но лишь улыбнулась. Она медленно встала и подошла к Мике. Своей красотой она затмевала все волшебство этого места, а ее платье рождало куда более яркие фантазии, нежели холст на мольберте. В ее глазах светилась игривость и загадочность, словно она сама была частью того волшебства, которое ожило на ее полотне.

— Смотри! — сказала она и взмахнула рукой на картину. Бабочки на полотне ожили. Своими изящными крыльями они заиграли разноцветными оттенками, словно зажженные живым огнем.

Мика, охваченный невероятным зрелищем, отступил назад, неожиданно потеряв равновесие. Он упал на землю, уставившись на магическое представление перед собой. Бабочки парили вокруг него, оживленные магией художницы.

Монах-охранник, все-еще стоящий неподалеку, испустил издевательский фырк. Он смотрел на Мику, который был потрясен и одновременно очарован происходящим. Девушка мягко приблизилась к Мике и протянула ему руку, приглашая его встать. Мика, едва собравшись с духом, взял ее руку и поднялся с земли.

— Я не знала, что сегодня у меня будут гости. Как тебе моя новая картина? — прощебетала Алиана.

— Это и есть твоя геройская сила?

— Нет, — нахмурилась девушка. — Это искусство!

— Прости, я…

— Я тебя знаю? — прервала его Алиана и протянула руку к лицу Мики. — Я уже видел эти шрамы.

— Да, леди Алиана, мы с вами виделись три года назад, вы мне подарили этот платок, — Мика протянул пропитанный потом платок. — Я должен был его вернуть.

— А ты не торопился, — заметила девушка, продолжая изучать его лицо. — Можешь оставить себе.

— Спасибо, — только и ответил Мика, смущенный пристальным взглядом девушки.

— У меня тоже были похожие увечья, — призналась Алиана, но после перерождения на Красном Алтаре все изъяны исчезают, ты знал?

— Не знал, но мне уже не стать героем.

— Может это и не так плохо? Я — герой и что я имею? Меня заперли в этом доме, лишь изредка позволяют прокатиться на лошади, а гостей ко мне обычно не пускают. Как тебя зовут?

— Я городской стражник Микаэль, — представился Мика.

— Ты потратил много усилий, чтобы попасть сюда. Неужели лишь для того, чтобы полюбоваться мной? И этого ты ждал три года?

— Да… — Мика на несколько секунд опустил взгляд неприлично ниже лица девушки — … то есть, нет, я здесь ради ответов.

— Ответов? — обиженно переспросила Алиана и поджала губы. — Впервые за три месяца я вижу новое лицо, а он пришел задавать вопросы. Не боишься, что мой отец узнает о твоем визите?

Мика безмолвно покраснел.

— Не волнуйся, ему сейчас не до этого, он собирается лично отправиться в следующий поход. Насколько я слышала, он уже через несколько дней.

— Несколько дней? — встревожился Мика.

— Тебя это волнует?

— Да, мой брат сегодня выиграл турнир претендентов и, наверное, тоже пойдет в поход! Но он не успеет подготовиться, он еще слишком маленький.

— Мне жаль, — искренне ответила девушка. — Его шансы там невелики. Расскажи, как прошел турнир?

— Почему? Что вообще происходит в походе? Почему тебе удалось возродиться, а тысячам других — нет? — не выдержал Мика.

— Эти вопросы ты пришел задавать? Тогда я тебя разочарую.

— Я пришел по просьбе Лулу, я ищу Энни.

— Лулу уже приходила сюда, — сказала девушка, пожала плечами и повернулась к мольберту.

Мика молчал.

— Энни приходила ко мне несколько раз, точнее это Лулу ее сюда отправляла, хотела нас подружить, но этого не произошло. Мы не смогли найти общий язык. Энни — она… — Алиана задумалась, — …она очень свободная. Ходит где вздумается, общается с кем придется. Рассказывала о мужчинах, о таких вещах… О таком дочь жреца слышать не должна.

— Может она называла какие-то имена или места? — предположил Мика.

— Я даже не делала вид, что слушала ее вздор и похабщину, — отозвалась Алиана без всякого интереса в голосе и вновь взяла в руки кисти.

Мика слышал, как сзади приближается монах. Время аудиенции явно подходило к концу.

— Кажется, она что-то говорила про мурмиллона и ретиария. До свидания Микаэль.

— До свидания, леди Алиана.

Грузный монах, подхватив Мику под руку, уверенно и с силой повел его прочь из сада, прочь с территории особняка.

Молодой стражник, находясь на широкой улице, еще раз задумчиво осмотрел местные дома, скользнул взглядом по замку и отправился туда, где было его место.

Вернувшись в свою обитель, Мика снял с себя вычурную одежду и погрузился в облегчающую, обновляющую стужу холодной колодезной воды. Омывая не только тело, но и душу. Развалившись