Боги не отвернулись от неё, они нашли своё воплощение в теле старой женщины.

— Бабушка! — воскликнула Айсулу, почти бросаясь к ней в объятья, как тишину прорезал тонкий звук рассекающей воздух стрелы.

Бабушка даже не удивилась, лишь слегка нахмурилась, когда нащупала железный наконечник, продырявивший её красный кафтанчик. Казалась, этому она расстроилась больше, чем осознанию грядущей смерти. Блеклые глаза оторвались от стрелы и посмотрели на Айсулу.

— Спасайся.

Она успела поймать тело старой женщины, аккуратно укладывая её на пол, стараясь не навредить еще больше, но алая кровь уже начала безмятежным потоком скользить вниз, а хрипы из горла накалывать ситуацию.

— Бабушка Назиг, нет, нет, пожалуйста! — рыдала девушка, пытаясь остановить кровь. Морщинистые руки легли на её ладони:

— Найди их, слышишь? — шептала женщина, сжимая пальцы. — Ты должна выжить, встать в Круг. Найди их, и вместе вы сможете все изменить. Фреска, она…

Кровь остановилась, а последний вздох оборвался с последней надеждой на спасение. Айсулу своими глазами видела, как жизнь покивает тело пожилой женщины.

— Пора заканчивать представление, — из тени вышел второй пират, а за ним третий, державший арбалет на прицеле. Айсулу остановила взгляд на стреле, копия которой торчала из груди её самой старшей сестры. Второй пират вальяжно прошелся по комнате, останавливаясь возле упавшего тела собрата. Пнув его сапогом и убедившись, что громила жив, он присел на корточки возле девушки. — Прости, красавица, но у меня приказ.

Пират сунул руку в мешочек, завязанный на поясе. На его руке блестела золотая пыль. Айсулу лишь крепче вцепилась в кафтан бабушки Назиг, когда мужчина поднес ладонь к губам и выдохнул пыль прямо ей в лицо.

Золотые искры поднялись в воздух. Через секунду Айсулу поняла, что теряет сознание

Глава 12

Южные степи.

Жестоким и самым почитаемым из богов было Солнце. В сказках матери оно являлось мудрым советчиком и справедливым судьёй в любых спорах, а так же жестоким карателем глупцов. Солнце даровало тепло и жизнь, а после отнимало ее, испаряя влагу. Южные степи являлись любимцами солнцеликого божества, иначе, как объяснить, что оно поселилось именно здесь?

Солнце, пришедшее с Восточного края, выжгло поля и иссушило реки. После этого, когда годы неурожая уничтожили половину населения, а годы войны ослабили край, бывшим деревням, почти не общавшихся друг с другом, пришлось объединиться. Поначалу это был мудрый ход, чтобы отбиваться от набегов завоевателей с севера. После, когда мир воцарился на четырехземелье, разгромленные деревни возглавила та, кто сражался на войне, не хуже любого мужчины.

Настасья Миклушина возродила остатки былой мощи Лукоморья, перенеся центр общины на остатки плодородной земли. Им пришлось покинуть свои дома, но достоинства и силу никто не потерял из лесного народа. За несколько лет основалось целое поселение.

Мирослава помнила старые легенды. В них её предок была отважной богатыршей.

Сама же она считала себя слишком слабой для богатырши, слишком пугливой для воина. Её род с основания считался показательным. Мужчины были сильнее, женщины выносливей и краше. Её род поклялся защищать Лукоморье от врагов извне, закрываясь от всего мира на клочке земли. Пока три князя вели между собой войны за столицу, строя правление на крови и жестокости, Миклушины создали обособленное поселение, поклявшись не учувствовать в войнах.

Жили еще сказания о могучих лукоморцах среди жителей южных земель. Рассказывали о них с гордостью, восхваляя невиданную силу и могучий дух. Бросались они наперерез северянам, защищая свои дома от захватчиков. Эти сказания защищали их земли до сих пор, князья не смотрели в их сторону, продолжая воевать за престол. Лукоморцы скрывались от чужаков, не вели торговлю и не ездили в Серпохов на базар. Мирослава лишь слышала, что за пределами родной земли есть города, втрое больше её деревни. Конечно, помимо городов, стояли на берегах Ягды и Людвы деревни, богатые и обширные. И она знала, что никогда не увидит их. Но это не мешало дочери вождя размышлять о безграничных землях Южных степей.

Утром, когда солнце осветлило землю, обнесенную песком, Мирослава открыла глаза, чувствуя, как по замлевшему телу идет легкая судорога. Никогда в жизни ей не приходилось спать на голой земле. Потому ныла поясница, и затекла шея. Она посмотрела в сторону Шуи, тот спал, укрывшись плащом, под его боком свернулся пушистой комочек. Шамана нигде не было, это заставило дыхание успокоиться. У неё есть время, чтобы придумать причину остаться.

Под ногами зашелестел песок. Аккуратно девушка вышла на улицу. Воздух, еще не успевший нагреться, бодрил тело. Пещера из красного камня, служившая им укрытием от бури, являлась грудой обломков скал и камней, удачно упавших друг на друга. На одном из таких камней Мирослава заметила фигуру шамана.

Мужчина молчал, с закрытыми глазами встречая восход солнца. Длинные волосы, заплетенные в косы, блестели в лучах, а морщинистое лицо казалось полностью расслабленным. Ей не хотелось верить, что этому человеку несколько сотен лет.

Она выросла на сказках о домовых и кикимор, о бесстрашных богатырях, силу которых не мог преодолеть простой люд. Легенда о стражах Круга, великих хранителях, была одной из любимых, хоть большинство полагало, что это не больше, чем красивая история. Мирослава сама так считала, пока не увидела в центре деревни нежданных гостей. Хранитель Южных земель в голове людей всегда ассоциировался с крепким мужчиной в дорогих одеждах, нередко его рисовали с косой или серпом, реже с мечом и щитом, как символ защиты и процветания Лукоморья.

Мира знала, что территория Лукоморья с плодородными землями и удачным положением в прошлом принадлежала пустынным кочевникам, а до этого была захвачена жестоким народом детей гор, в чьих венах вместо крови протекает лед. После четырехземельной войны, когда закончилось кровопролитие, выживший князь созвал людей и отстроил новую столицу, именуемой Серпоховом, на берегу реки Людвы. По слухам, в сотворении города участвовал сильный колдун, иначе как объяснить, что за прошедшие столетия в городе не было ни одного пожара?

— Нет смысла смотреть в прошлое, когда можно рассмотреть будущее, — раздался тихий голос шамана. Мира вздрогнула от неожиданности, и потупил взор. Непозволительно с её стороны рассматривать мужчину, да тем более опытного колдуна.

— Вы прочитали мои мысли? — осторожно спросила она.

— Если думать слишком громко, то мысли превращаются в крик.

Захлопав глазами, Мира уставилась на шамана, забыв про смущение. Раз она так громко думает, то, сколько же мог узнать о ней шаман? Щеки заалели ярче, когда мужчина, наконец, встал, открывая глубокие карие глаза:

— Через полчаса выдвигаемся к Лукоморью, вечером