В конце концов, чтобы изменил доклад Турхан? Да и что такого могла я не знать о своём сыне? Скорее – всего лишь делала вид.

– Ладно, не будем об этом. Лорд-протектор обещал нанять для Ангэя учителей, способных научить его контролировать свою силу. Впрочем, лучшего учителя для моего сына, чем его дядя, нам вряд ли удастся отыскать.

– Лорд-протектор был добр к вам и вашему сына, моя госпожа? Вы не разочаровались в ваших надеждах?

Я помедлила на мгновение с ответом, а потом решила сказать правду:

– На самом деле он превзошёл их.

Лицо Турхан засветилось – она демонстрировала счастливую улыбку:

– Рада за вас, госпожа моя.

– У меня есть для тебя задание, – вздохнула я. – Весьма деликатного свойства, – добавила, поколебавшись.

– Я слушаю.

– Я хочу знать имена наложниц и фавориток лорда Атайрона.

– Имена?..

– И всю сопутствующую информацию. Чем полнее, тем лучше.

Умный слуга понимает своего господина с полуслова. Турхан была умна. И служила мне не первый год. Поэтому лишних вопросов не последовало.

– Всё сделаю, моя госпожа.

– Отлично. Это не к спеху. Отдохни, наберись сил. Устройся, как следует. Познакомься со здешними девушками. Ты по-прежнему будешь отвечать за штат окружающих меня людей, но будь осторожна – не конфликтуй с теми, кто приближён к Хатериман. Лишние враги нам ни к чему.

– Я поняла вас, моя госпожа.

– Хорошо.

Мы поговорили ещё немного, после чего я отпустила Турхан. Покои для моих слуг из Оруэлла должны были приготовить заранее.

Что же касается наложницы Атайрона… вскоре я встретилась с ней без помощи верной Турхан. Моя драгоценная свекровь пригласила меня на ужин на свою половину. Отказываться было невежливо. Да я и не хотела отказываться. С чего бы? Самочувствие моё восстановилось, Атайрон был занят делами государственными и обещал прийти только ночью, сына я уже видела несколько раз за день, имея возможность убедиться в том, что он совершенно занят и вроде как, вполне этим доволен. Я отдохнула, успокоилась и была готова развлечь себя новыми событиями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дворец – целый мир. Каменный лабиринт, забитый сокровищами – коврами, фарфорами, предметами интерьера и искусства. В нём звенят струями фонтаны, шелестят листьями апельсиновые и лавровые деревья, звучит из-за закрытых дверей музыка и всюду молчаливая, безмолвная стража обеспечивает покой и порядок.

От того крыла, в котором поместили меня и сына до крыла Хатериман я шла с четверть часа – не меньше, подметая длинным шлейфом роскошного платья белые мраморные плиты. Драгоценности окружали меня лёгким волшебным звоном, а шелка – шуршанием.

Память услужливо подсовывала мне другое время, когда я, только-только став женой Эвила, дрожа от страха шла «предстать» пред светлые очи моей будущей свекрови, надеясь на лучшее, но не очень-то сильно рассчитывая. И в расчётах тогда не ошиблась.

Теперь я Хатериман не боялась. Страшит неизвестность, а её я теперь знала. Взаимная ненависть сближает порой не хуже любви. Я пережила её попытку меня уничтожить, пережила и моего первого мужа. Всё это время мы дышали друг другу в затылок и мало надежды на то, что что-то в ближайшее время изменится.

Стражники отворили передо мной дверь, и я вошла в комнату, переполненную запахами цветочных эссенций и духов. Свежего воздуха было маловато, зато запаха пчелиного воска, фруктовых щербетов – традиционный восточной напиток на основе карамели и пряностей. Сладко так, что зубы сводит.

Хатериман, вся в ярко-красном, словно кровью облитая, сидела на почётном месте, на возвышении, на горе разноцветных подушек, обтянутых тугим гладким шёлком, опираясь локтем на одну из них. Равнодушно, полусонно оглядывала она переполненный девушками зал, словно кошка в полудрёме.

Стоило мне войти в зал, её состояние в мгновение изменилась. Поза её осталась расслабленной лишь для виду, я видела, как она вся подобралась, словно «кошка» в любой момент готова броситься на добычу, взгляд чёрных глаз сделался внимательным и острым.

При моём появлении девушки-танцовщицы замерли, склонившись. Музыка, жалобно тренькнув, мгновенно стихла. Вместо музыки ветерком пролетел шепоток.

В какой-то момент я почувствовала себя так, словно испортила всем веселье, но тут же отбросила от себя эту мысль. Все здесь действуют по этикету, а я, Анжелика, урождённая Ванхелия, а по мужу – Сатори, теперь по положению выше сидящей на горе подушек Кошки-В-Красных-Шелках, так что все вокруг просто действуют согласно этикету.

Неторопливо, лёгким шагом, я шла через зал, направляясь к той, что звалась Королевой-матерью до меня. Впрочем, в Цитадели не было такого титула.

Лишь пройдя первую половину зала, я заметила, что несколькими ступенями ниже Хатериман, на подушках, побледнее шёлком, что под нею самой, сидела весьма миленькая девушка. Как и я – тоже рыжая.

Странное у неё было лицо. В первый момент даже не определить толком: красивое или… наоборот? Высокий, даже слишком, лоб, как у львицы, широко расставленные, глубоко посаженные глаза, запавшие щёки под выпирающими резкими скулами. В добавок к столь неординарным чертам лица спесивое, упрямое, враждебное выражение.

Может быть, последнее было ему свойственно не всегда, а появилось лишь при моём появлении?

Я почти не сомневалась, что вижу перед собой соперницу – ту самую фаворитку, о которой говорила Хатериман, хотя Атайрон клялся и божился, что удалит её от двора? Впрочем, терпение – мы говорили об этом только позавчера, а чтобы желание исполнилось, нужно время. В любом случае я вышвырну эту девицу вон и, клянусь богом, получу от этого удовольствие! Как она смеет смотреть на меня с таким вызовом? Думает, что сидя в тени Хатериман может избежать моего гнева? Хотя… на что мне гневаться? Она просто препятствие, которое следует устранить.

– Приветствую вас, матушка, – проговорила я с улыбкой, останавливаясь в трёх шагах от Хатериман, разглядывающую меня с любопытством.

Она всё время так наблюдает за мной, как кошка за мышкой. Словно я интересная игрушка, способная как порадовать, так и разочаровать. И мне каждый раз, вопреки всему, хочется именно порадовать. Всё ещё хочется заручиться её поддержкой и уважением, получить её одобрение, хотя пора бы смириться с тем, что цель недостижима. Чтобы я не делала, я ей не нравилась.