что я не думаю о потере одного из братьев, потому что я думаю, но с Домом все по-другому. Он никогда не справлялся с последствиями того, что Маттео умер, и я не думаю, что когда-нибудь справится.

— Вам обоим лучше быть в порядке, или я буду преследовать ваши задницы, — бросает он.

— Значит, решено, — говорю я им. — Давайте позвоним команде и соберем информацию. Если мы найдем кого-то из их людей, кто может что-то знать, то есть шанс, что мы найдем, где они прячут жертв.

— Я точно знаю с чего мы можем начать, — предлагает Энцо. — Джоэлль сказала мне, что у них есть адвокат, Джои Руссо. Этот парень знает все, включая то, где находится ее ребенок. Она уверена в этом.

— Тогда мы начнем с него, — решаю я.

Дикая ухмылка расползается по моему рту, ярость поднимается из каждой унции моей крови, как невидимый слой дыма, наполняя меня потребностью.

ГЛАВА 15

ДАНТЕ

Мы не тратили время на дорогу на работу. После встречи с нашей командой через несколько часов мы зашли в офис адвоката, но он был в длительном отпуске, по словам его секретаря, что в основном означает, что Фаро приказал ему исчезнуть. Это было все, что нам нужно было знать. Этот ублюдок что-то знает.

Но мы не собирались сдаваться. Мы взяли Джареда, бухгалтера Палермо, и Виктора, одного из их помощников. Сейчас они стоят на коленях в нашем фургоне. Плетеный мешок закрывает лицо каждого из них с завязанными глазами и кляпом во рту. Их руки крепко связаны за спиной, а наше оружие направлено в их сторону.

— Одно неверное движение, и я лишу вас ноги, — предупреждаю я их обоих.

Мы не можем их убить, пока не получим то, что нам нужно.

Мы решаем привезти их ко мне, а не к Энцо. Он не хотел, чтобы Джоэлль их видела. Многие из этих мужчин были ее клиентами не только в стриптиз-баре, но и за его пределами. Она рассказала Энцо, как они издевались над ней, били ее, насиловали в частном секс-клубе. Если она отказывалась от работы, Бьянки угрожали причинить вред ее сыну.

Так что мы выбрали мой дом. У меня есть хороший подвал, как раз для таких особых случаев. Практически пустой, без ковровых покрытий, легко убираемый и, что самое главное, звуконепроницаемый.

Не то чтобы это имело значение. Все дома в моем районе находятся в акрах друг от друга. Ближайшие дома — Дома напротив меня и Энцо слева. Я не знаю, что, черт возьми, я скажу Ракель.

Фургон резко останавливается, толкая двух мужчин вперед и заставляя их упасть на лицо.

— Вставай, — требую я, упирая ствол пистолета в затылок бухгалтера, а Энцо делает то же самое с Виктором.

Они ворчат, но не делают никаких попыток повиноваться. Когда они оказываются недостаточно быстрыми, мы помогаем им, хватая их за рубашки и вытаскивая наружу.

Поначалу повсюду царит темнота, дневной свет уже давно исчез. Единственный свет исходит изнутри моего дома. Несколько наших людей выпрыгивают из фургона, следуя за нами. Эти засранцы борются с кляпами, кричат, когда их ноги подворачиваются на каменистой дорожке.

— Ты должен благодарить нас за то, что это не твое лицо на земле, — смеясь, говорит Энцо. — Это мы в хорошем настроении. Хотя не могу сказать, что будет, если один из вас не начнет говорить.

Дверь с щелчком открывается после того, как я засовываю в нее ключ. Ужас пронзил мое нутро, когда я понял, что у Ракель будет больше вопросов, чем я готов дать ей ответов.

Я подумал о том, чтобы приказать одному из своих людей держать ее взаперти в ее комнате, но решил не делать этого. В конце концов, она узнает, кто я и что я. Лучше начать с чего-то.

Она должна увидеть все мои части: и плохие, и еще более уродливые. Только тогда она действительно поймет, хочу ли она быть со мной. Будем ли мы вообще существовать после того, как все будет сказано и сделано. Лгать ей так, как я это делал, чтобы заставить ее выйти за меня замуж, наверное, непростительно.

Хотя я бы не стал ее винить. Она всегда была слишком хороша для меня, даже с кровью Бьянки, текущей в ее жилах.

Когда я толкаю дверь ногой, мы с Энцо поднимаем мужчин на ноги и заносим их внутрь.

В этот момент я вижу, как она поднимается по лестнице спиной ко мне, вероятно, направляясь в свою комнату. Но как только она слышит нас, она резко оборачивается. И как только она это делает — как только ее глаза переходят с мужчин с накинутыми на головы капюшонами на меня — ее взгляд расширяется, рот приоткрывается. Миллион мыслей, вероятно, проносятся в ее голове.

— Ракель, иди наверх, — выдохнул я.

— Что это? — Ее взгляд переходит на меня и остается там.

— Привет! — Мой брат машет рукой с улыбкой, как будто это какая-то чертова вечеринка. — Я Энцо, гораздо более симпатичный брат Данте. Я много слышал о тебе. — Он смотрит на меня со знающим выражением, которое я хочу стереть с его лица. — Я бы остался и поболтал, но у нас есть дела, о которых нужно позаботиться. Я обещаю, что у нас будет шанс встретиться как следует, и тогда, возможно, ты сможешь рассказать мне, что ты в нем нашла.

Он подмигивает, пока она смотрит на него, ее глаза все еще не оправились от шока. Затем она переводит свой испуганный взгляд на меня.

— Оставьте нас, — говорю я ему и своим людям, не отрывая от нее взгляда. — Отведите этих двоих вниз. Я буду там через минуту.

Энцо толкает наших пленников вперед, а я продолжаю смотреть на нее, желая больше всего на свете успокоить надвигающуюся бурю, омрачающую ее черты.

Когда дверь подвала скрипит и звук ее закрытия заполняет комнату, я медленно подхожу к ней, поднимаясь на первую ступеньку лестницы, на которой она все еще находится.

Но вместо того, чтобы ждать меня, она отступает назад с каждым глубоким и торопливым вдохом.

— Не бойся меня, — шепчу я, надеясь, что спокойствие в моем тоне заставит ее перестать отходить.

Она яростно трясет головой, ее непоколебимый взгляд говорит мне, что страх — ее единственный друг.

— Кто эти люди? Что ты собираешься с ними сделать?

— Ничего, чего бы они не заслуживали.

— Ты… ты собираешься их убить? — Ее голос дрожит.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал, Ракель?

— Чертову