Марк вновь прав. Чертовски прав, что никому сейчас в нашем мире нет дела до того, есть ли у тебя сердце или ты черствый ломтик хлебушка. Всем глубоко все равно на тебя и твои душевные страдания. Люди утратили навык сострадания, ведь теперь, каждый сам за себя.

— В этом есть какой-то глубокий смысл…

— Ты спрашиваешь или утверждаешь?

— И то, и другое.

Нам сигналили машины. Светофор давно загорелся на зелёный, и Марк двинулся с места.

— Да и вообще, Яна, у меня к тебе есть одно очень важное дело.

Очередное глупое поручение? Мешок сарказма, который я должна выдержать на своих плечах?

— Какое же?

— Мне, конечно, неловко об этом говорить…

Честное слово, я даже не знаю, к чему мне готовиться в следующую секунду. Всё так волнительно, что аж подташнивает.

— Что же это за тема такая, о которой Марк Борисович стесняется говорить?

— Яна, откуда у тебя столько сил и желчи к людям, которые хотят тебе помочь? Кто тебя обидел, что теперь ты норовишь всех оттолкнуть от себя тогда, когда тебе плохо?

Я прикусываю кончик языка. Марк совершенно прав. Я безоговорочно отталкиваю всех, кто пытается предложить свою помощь, хотя глубоко внутри себя ощущаю, что мне она необходима, как новый глоток воздуха.

— Это происходит непроизвольно. Защитная реакция, как и у тебя, на все, что переступает грань личного пространства.

— В этом мы похожи, — говорит Марк, внимательно следя за дорогой и умело поворачивая руль одной рукой. Его ладонь скользит по кожаному чехлу, и я чувствую, как меня охватывает дрожь от мысли о том, как нежно его руки касаются кожи.

Господи, Яна! Тебя бросает из крайности в крайность, уж определись, пожалуйста, как ты будешь вести себя с Марком. Мои щеки пылают, как будто я долго нежилась в горячей ванне в одиночестве. Аж передергивает от волнения, которое нужно немедленно подавить в себе!

— Наверное.

Марк продолжает вести машину уверенно, а я пытаюсь собраться с мыслями. Стараюсь открыть тяжелую дверь в свое личное пространство, в которую так усиленно стучится Марк.

— В общем, я знаю, что тебя завалили на английском языке. И тебе пришлось срочно искать работу, чтобы не терять год. А, как ты знаешь, в наши дни время — слишком ценный ресурс.

Речь Марк очень крепкая и воодушевляющая. Похоже, он и впрямь нацелен мне помочь.

— Поверь, я не знал, что ты моя студентка. Я впервые за пять лет дал себе отпуск. Ну как дал, — смеется Марк, не отрывая взгляда от дороги, а я, как любопытная кошка, внимательно смотрю на идеальный профиль мужчины. — Меня выпроводили принудительно, чтобы я отдохнул. Поэтому о распределении я узнал только тогда, когда вышел из него. Нам в лабораторию требовался сотрудник, да и достаточно срочно, поэтому я не присутствовал на собеседовании, поручив выбрать лучшего из лучших.

— А если бы присутствовал, то не взял бы меня?

Марк на секунду задумывается.

— Если быть честным, то взял бы без раздумий.

Ну, хоть какая-то похвала в мой адрес прозвучала без сопроводительной трели сарказма.

— Ты мне льстишь.

— Ни капельки, Яна Андреевна, — по-театральному отозвался Марк. — Ты действительно прекрасный сотрудник! У тебя есть все необходимые качества для достижения успеха, и ты всегда готова использовать любую возможность, чтобы стать ещё лучше в своём деле, которое тебе действительно нравится.

— Ты сегодня щедр на комплименты.

— Спасибо, Яна, что подметила.

— Всегда пожалуйста.

— Так вот, — облизнув губы, Робер жестикулирует пальцами, держась за руль, — тему для работы я выбрал и думаю, что она отлично будет вписываться в нашу ближайшую работу.

— И что это за тема? Ты о ней хотел поговорить?

— Не только о ней, — отозвался Марк. — В общем, у меня есть для тебя достаточно провокационное предложение, которое будет взаимовыгодным для нас.

Уж не знаю, что наш мистер всезнайка хочет мне дальше сказать, но я заинтересовалась его речью не на шутку.

— Я вся во внимании, — отвечаю, усевшись на сиденье поудобнее.

— В общем, я не буду ходить вокруг да около и лить много воды…

— Ты уже вылил целую цистерну, ближе к делу. — поторапливаю его. От нетерпения ерзаю по сиденью, подаюсь чуть ближе к мужчине.

— Суть моего предложения заключается в том, что я помогу тебе хорошенько подготовиться к защите в аспирантуре. Взамен на одно небольшое одолжение, само собой.

— Звучит и впрямь очень интересно, — киваю, давая понять, что я в действительности заинтересована его предложением. — И что же мне нужно сделать?

— Стать моей девушкой.

Чуть не подавившись слюной от удивления, несдержанно воплю на весь салон:

— Что, прости?

Марк тяжело вздыхает:

— Стать моей девушкой. Фиктивной.

— Ни за что!!! — гневно фыркаю я.

Дурацкая идея. Боже мой! Да как ему такое вообще пришло в голову⁈

— Да послушай же, Яна…

— Ни слова больше! Ничего такого слышать не желаю! Нет!

— Ты просто подыграешь мне. — упрямо говорит мне Марк. — Фиктивность — это не настоящие отношения.

Ну да, ну да. А то как же! Прям таки не настоящие! Фу, боже, чтобы я да с Робером⁈ Бу-э-э…

— Господи, Марк! Нет, нет, и еще раз нет…

— Тебе просто нужно будет подыграть мне, и всё…

— Почему именно я? Почему ты решил подкатить со своим невероятным предложением именно ко мне? — перебиваю Марка. — И с какой, в конце концов, стати я должна соглашаться на это?

— Потому что ты хочешь попасть в аспирантуру?

Это на что это он мне тут намекает⁈ Господи, боже мой…

— Ну уж явно не таким путем!

— Яна, это лучшее предложение, которое тебе когда-либо поступало…

— Я не буду твоей девушкой! Забудь!

— Да выслушай же ты меня наконец! — раздраженно рычит доктор Робер, но я упрямо задираю нос и выпаливаю:

— Даже не буду слушать! Знаю я вас: сначала всё якобы фиктивно, а потом ты оказываешься на лопатках и без нижнего белья!

— Я не собираюсь с тобой спать!

— Ага, ага… Конечно. Всё именно так и начинается.

— Мне нужна лишь твоя помощь, потому что родители хотят меня женить. А я, как ты понимаешь, делать этого не планирую. Просто подыграй мне.

—