– Вот и прекрасно. Теперь можно поговорить.

– Можно я сначала поем? – спросил он.

– Ешь, конечно, – разрешила она великодушно и сама принялась за крабовый салат.

– Вы впервые в нашем городе? – спросил Виталий, расправившись с закусками, первым и вторым.

Она кивнула улыбаясь.

– У нас много интересных мест, можно сходить посмотреть, – воодушевился он.

– Сэр, не правда ли, сегодня прекрасная погода?

– Что? – удивился Усов.

– Я говорю, что пора переходить к делу.

– А… Ну, спрашивайте.

– Меня интересует один из ваших бывших постояльцев. Некто Аркадий Семёнович Бессонов.

– Кто это? – непонимающе вытаращился Виталий.

– Саксофонист.

– А! – вспомнил Усов. – Это тот, который устроил у нас переполох?

– Переполох?

– Ну да! Ему стало плохо. Кажется, давление поднялось. Дружки его вызвали «Скорую».

– Какие дружки?

– Ну, тоже музыканты. В отличие от Бессонова, их я знаю хорошо.

– Почему?

– Потому что они у нас часто останавливаются, вернее, всякий раз, как приезжают на гастроли.

– А Бессонов?

– В первый раз.

– Где же он останавливался до этого?

– Понятия не имею, – повёл плечами Виталий.

– Вы сказали, что Бессонов устроил в вашей гостинице переполох, но назвать вызов «Скорой» переполохом трудно.

– Если бы «Скорая» один раз приезжала! А то трижды! Мы уже перепугались, как бы он прямо у нас ласты не склеил! Но бог миловал! Правда, чувствовал он себя настолько плохо, что встать с постели не смог, и утром его друзья наняли ему сиделку.

– Сиделку?!

– Ну да, чтобы сидела с ним и днём и ночью, следила, чтобы его состояние не ухудшилось.

– Вы проверяли документы у сиделки?

– А оно мне надо? – обиделся Виталий.

– Вы хотя бы можете её описать?

– Конечно, могу. Чернявая, глазастая…

– Что значит глазастая?

– Глаза большие, тёмные и точно фары!

– Жёлтые?

– Нет, говорю же, тёмные, типа тёмно-карие.

– А почему вы сравнили их с фарами?

– Ну, сравнил и сравнил!

– Должна же быть причина!

– Ну, – Виталий задумался, – они то ли светятся, то ли сияют изнутри.

– А ещё что вы можете сказать о ней?

– Смуглая.

– Цыганка, что ли?

– Почему сразу цыганка?

– Вы сказали чернявая, смуглая, с тёмными глазами.

– И что с того? Местная девушка. Хотя она и не очень молодая…

– Так она девушка или всё-таки не очень молодая?

– Чего вы к словам цепляетесь?! – ощетинился Усов.

– Работа у меня такая. Сколько, по-вашему, лет сиделке?

– Лет тридцать будет, а может, и с гаком.

– И сколько она дежурила у постели Бессонова?

– Трое суток точно.

– А потом?

– Потом ему позвонили из дома и сказали, что тёща померла.

– А сиделка?

– Ушла она.

– Выходит, что гастроли квартета полностью сорвались?

– Вроде дружки его пытались что-то играть втроём. Но слушатели в основном остались недовольны.

– Требовали возврата денег?

– Не так чтобы шибко. Им сказали, что саксофонист слёг. А потом ещё и тёщу приплели.

– Действительно, зачем…

– Как зачем?! – удивился непонятливости детектива Виталий. – Чтобы на совесть надавить. Народ засовестится и денег назад за раскупленные билеты требовать не станет.

– Сработало? Не требовали?

– Я же говорю, не шибко.

– То есть нашлись те, кто не усовестился?

– Естественно.

– Так, вернёмся к Бессонову. Он все эти три дня провёл в своём номере?

– В моё дежурство точно не выходил. А сменщик мой Серёга Маврин. У него можете спросить. Только я думаю, что Серёга вам то же самое скажет.

– То есть тратить деньги на Серёгу вы не советуете? – улыбнулась Мирослава.

– Так и не выйдет у вас ничего, – хитро прищурился Виталий.

– Это ещё почему?

– Потому что Серёга мало того, что женат, он ещё и с хвостом!

– С хвостом?!

– Или с прицепом, – и пояснил: – Двое детей у Серёги.

– И он верный муж и примерный отец?

– Типа того.

– Что же вы не берёте с него пример? – поддела Усова Мирослава.

– Под юбкой я ещё насидеться успею, когда женюсь. А пока мне погулять охота.

– Ну, ладно, – сказала Мирослава, – вы гуляйте, а я покину вас.

– Как это? Вы же обещали!

– Ничего, кроме денег, я не обещала, – усмехнулась Мирослава и положила на стол несколько крупных купюр.

– Это за ужин много, – вырвалось у Виталия.

– Это ещё вам и за информацию.

– А, спасибо.

Мирослава почувствовала, что у Усова отлегло от сердца. И уже вдогонку ей он крикнул:

– Если что, обращайтесь!

– Всенепременно, – бросила она, не оборачиваясь.

Вернувшись в гостиницу, Мирослава взяла ключ от номера и, наклонившись к портье, спросила:

– Вы Сергей?

– Да, – удивился он.

– Вы дежурили в дни, когда у вас останавливался музыкальный квартет?

– Да, – ответил он настороженно, – а почему вы спрашиваете?

– Я детектив, – Мирослава протянула ему лицензию.

– Понятно.

Однако Волгина видела, что ему ничего непонятно, но всё-таки, не давая ему время на размышление, спросила:

– Одному из них стало плохо?

– Да, саксофонисту.

– Друзья вызвали «Скорую»?

– Это в тот день, когда дежурил Виталий. Он мне и рассказал.

– А в ваше дежурство всё прошло спокойно?

– В целом, да…

– «Скорая» больше не приезжала?

– Нет, но с ним сидела сиделка.

– Вы её видели?

– Да, она выходила несколько раз.

– Вы могли бы её описать?